Итак, мой зять Гарун умер, и я остался с младенцем на руках, больным и голодным.
Положив племянника на нары и закрыв глаза покойному зятю, я отправился, чтобы принести тело Айши. Бережно поднял его, и черные как смоль косы сестры моей упали к ногам моим. Вспоминать и то страшно. Вскоре умершая чета лежала бок о бок. Крошечный племянник мой, имя которого я даже не знал, только что надсадно кричавший и плакавший, вдруг замолк на нарах. Бедняжка, несмышленыш, чья жизнь трепетала, как светлячок свечи на ветру, притих. Горевшее от жары личико его было покрыто испариной. Когда мой взгляд встретился с глазами ребенка, то я вздрогнул, ибо взгляд его был осмыслен и словно молил о помощи. В кувшине, что обронила Айша, я принес воды из речки, напоил малыша и, смочив какую-то тряпицу, омыл ему личико. Положив ладошку под горячую щечку, он забылся сном. «Что же мне делать? — подумал я, стоя в изголовье мертвых. — Может быть, злодейка судьба хотя бы новорожденного пощадит и мне удастся найти ему кормилицу? Но где найти ее?» А сначала надо еще предать земле мертвых. Обычай требовал, чтобы были они погребены, оплаканные близкими людьми. Но где найти вестника, который сообщил бы родным о смерти Айши и Гаруна? «Неужели я не найду ни одной живой души окрест, которая бы мне подсобила?» Подперев дверь хижины палкой, чтобы вовнутрь не проникли собаки, я, уцепившись как за соломинку за эту призрачную надежду, двинулся к берегу моря и, пройдя немного, подал зов, потом трижды разрядил в воздух пистолет.
— Хоу, — послышалось в ответ через некоторое время, и навстречу из пыльного кустарника вышли трое мужчин и пожилая женщина. Все они были измучены и еле волочили ноги. Мужчины держали на плечах лопаты, а женщина, облаченная во все черное, шла с распущенными волосами.
Я сразу догадался, что это верующие богомольные люди, которые приняли добровольно каторжную обязанность хоронить тех, кого некому было предать земле. Я поведал им о смерти сестры моей и ее мужа, а также о малютке племяннике, что лежал на нарах, покрытый испариной недужного жара.
— Эй, дорогой, — посочувствовала женщина, — то, что случилось с твоими благородными родственниками, случилось со многими. Аллах повернулся к нам, убыхам, спиной. Покинув родину, совершили мы великое прегрешение. По греху и возмездие.
— Мы разделяем твое горе, любезный! Поможем похоронить усопших, но сделать большее бессильны, — вонзив в землю лопаты, добавили мужчины.
Я привел их к хижине. Ребенок снова плакал, чмокал губами, задыхался. Женщина взяла его на руки, прижала к груди и покачала скорбно головой: