И Петрушка повинно склонил свою растрепанную голову.
- Мы тебе верим, Петрушка! - закричали депутаты. - Твоей вины, как и вины всех честных тарабарцев, в этом нет!
Петрушка трижды просил депутатов не пенять честным тарабарцам и тарабарскому языку за то, что из них сделали царские да бармалеевские правительства. Он подробно объяснил, что они в большинстве и сами-то не были тарабарцами. Просто примазались к самому многочисленному народу, пролезли в руководство и вертели им, как хотели, при помощи Призрака Светлого Будущего да грубой силы деревянных солдат. А тарабарцы от этой клюквы развесистой и сами уши развесили. Шли за ними в огонь и в воду. При этом Петрушка особенно налегал на то, что так же подло можно использовать и любой другой язык, чтобы одурачить простой народ. По мнению Петрушки, у тарабарцев и в собственной стране дел невпроворот. Так что нечего им в жизнь других народов вмешиваться, пока собственную не наладили. Да и вообще каждый народ должен хозяйничать на своей земле сам. И не передоверять этого ни министерским крысам, ни толстякам, ни соседям. И только после заверений и уговоров совестливый Петрушка повел свою речь дальше.
- Скажу по правде, все как есть, - повесил он свой длинный нос, - не все тарабарцы так, как я, думают... Многие еще Бармалеевым духом дышат. Других народов на дух не переносят. Поселяются ради легкой жизни на землях других народов и требуют запрета на их права и языки. А чуть что деревянных солдат на подмогу кличут. А все почему? Да потому, что таких, как я, истребляли. Вот их почти и не осталось. Но я сказочный герой. Мне проще. Вспомнили меня, из тряпки ситцевой сделали - и снова я тут как тут разговоры разговариваю. А кто попроще, тот испугался. И спасения ради в бармалееву ложь уверовал. Духом его пропитался. Старшим надо всеми народами себя возомнил. Забыл о равенстве, ради которого царя Гороха всем миром сбрасывали, весь горох извели под корень... Братство попрал ради мелкой выгоды... Много таких среди тарабарцев! Обесславили они свой народ. И тем, что на своей земле не держатся и не обустраиваются, и тем, что в чужих краях без уважения к хозяевам себя ведут: ничем не дорожат, все под себя гребут, а других ни в грош не ставят. Вот что Бармалей да царь Горох своей ложью с великим народом творили: все доброе в нем истребляли, лишь дураков на развод оставляли. Чтобы дурак на дураке ездил и дураком погонял. А о правде не догадался. Но многие среди тарабарцев тоже только прикидывались дураками, чтобы понапрасну своей кровью пиявок товарища Дуремара не кормить. Больше и больше их день ото дня становится. И хотят они того же, что и все - своими собственными тарабарскими делами заняться, в своем доме с толстяками да крысами бессчетными разобраться. Сложность в одном. Если все народы под видом братства подневольными были, то тарабарцы были не только подневольные, но и больше всех одураченные. Ведь они для Бармалеев да Горохов старались. А сами думали, что это о них да об ихнем языке так правители позаботились, что надо всеми народами главными поставили. Вместо полицейского да надсмотрщика.