– Тогда мы непременно должны нанести графине визит, правда, Сереженька?
«Неужели она не знает? – подумала Александра, заметно, нервничая. – Насколько история с дуэлью графа Ланина и Соболинского получила огласку?»
– Мой муж находится на государственной службе, – постаралась она завуалировать отказ.
– Графиня хочет сказать, что граф человек чрезвычайно занятой, – с усмешкой пояснил Серж. – И его необычайно трудно застать дома. – «Чем я непременно воспользуюсь», – красноречиво добавил его взгляд. – Графиня, правда, может принять нас и одна. По-родственному, в будуаре. Это ведь чрезвычайно модно теперь в Париже, откуда вы не так давно прибыли. Не так ли, графиня?
– Я теперь живу в России и готова перенять русские обычаи.
– То есть, завести любовника?
– Видимо я чаще бываю при дворе, чем вы, сударь. Сейчас там в моде супружеская верность.
– Тогда от кого же беременеют незамужние девицы? О! Я понял! Наш государь, должно быть, открыл секрет непорочного зачатия и щедро делится им со своими подданными женского пола.
– Сережа! – словно раненая птица, вскрикнула Кэтти. – Что ты такое говоришь?!
Осуждать государя было недопустимо, даже в частной беседе и даже в шутливом тоне.
– Вы, и в самом деле, зашли слишком далеко, сударь, – Александра поднялась. – Рада была знакомству, – кивнула она Кэтти.
– Так мы еще увидимся, графиня? – спросил Серж. – Вы ведь хотите узнать новости из Иванцовки? Тетушка мне пишет.
– Да, заезжайте к нам, графиня, – подхватила Катерина Григорьевна. – Запросто, по-родственному. Наш дом на Английской набережной. У нас славные вечера, клянусь, вам не будет скучно, – жалобно добавила Кэтти. Видимо, родовитые дворяне не баловали ее визитами.
– Непременно, – холодно ответила Александра и поспешила уйти.
Соболинский со странной улыбкой смотрел ей вслед. Она знала наизусть все его улыбки: презрительную, ироничную, нежную. Знала, как он улыбается, когда чувствует свою победу. Знала даже, какой улыбкой он встречает смерть. Но эту не знала. Три прошедших года изменили не только ее. Они друг от друга отдалились, но в то же время странным образом сблизились. Потому что не было больше провинциальной девочки без всякого жизненного опыта и столичного франта, обладающего этим самым опытом сверх меры. Они теперь были на равных, и он улыбался потому, что хотел скрыть свою неуверенность. Она же изо всех сил старалась скрыть свое волнение. Потому что ничто так не ослабляет женщину, как ее безграничная власть над мужчиной.
«Вот и кончилась моя спокойная жизнь», – подумала она, садясь в карету и невольно при этом оглядываясь. Ей казалось, что теперь Соболинский повсюду будет ее преследовать.