Одна группа автоматчиков свернула к вышке, ведя по ней автоматный огонь. Амансеит подпустил их поближе и бросил гранату. Гитлеровцы отхлынули, прячась за стволы деревьев.
— А-а, шайтаны! Иттин баласы![2] — торжествующе закричал Масрупов, в грохоте залпов не слыша своего голоса.
Потом немцы снова бросились к вышке, и Амансеит снова отбил их гранатой и пулеметной очередью.
Так повторялось несколько раз.
И каждый раз Амансеит кричал:
— Иттин баласы! — и не слышал своего голоса.
Он уже не испытывал ни страха, ни отчаяния, он готов был биться до конца. Но в это время немецкие автоматчики куда-то отхлынули, а с противоположного высокого берега по дубовой роще ударили из орудия. Били по вышке. Недолет. Перелет. Третий поджег будку прямым попаданием. И Амансеит Масрупов, комсомолец, пограничник второго года службы, упал на землю.
В Новоселках снаряды рвались со всех сторон. Один попал в пристройку — туда, где была столовая заставы. Деревянное здание запылало, но ни один пограничник не был ни убит, ни ранен. Все они находились в блокгаузах и окопах.
Томительная неизвестность кончилась, и теперь все ждали команды открыть огонь или броситься в контратаку. Серые фигуры уже показались со стороны Крынок. Немцы шли в полный рост, выставив вперед автоматы и стреляя из них куда попало.
А за Бугом с новой силой гремели залпы, и в Новоселках то здесь, то там вспыхивали новые пожары. Тревожно мычали коровы, дико ржали лошади, но улицы были безлюдны — все население попряталось в схороны и погреба.
Вдруг бойцы увидели, что со стороны Крынок от Буга бежит овчарка. Это была Зильда. Она бежала прихрамывая, шарахаясь от взрывов, но все вперед и вперед, к заставе. Когда она вбежала во двор, Горбунов выскочил из блокгауза и громко позвал ее к себе. Из-под ошейника у Зильды он вынул записку. Развернул. Прочитал. Снял с головы фуражку.
Скоро вражеская артиллерия перенесла свой огонь куда-то дальше, на Волчин и Высоко-Литовск. Стало тише. Это было затишье перед боем. Фашисты уже шли по ржаному полю.
— Приготовиться к отражению атаки! — скомандовал Горбунов.
И когда пограничники залегли лицом к наступающему врагу, начальник заставы снова развернул записку и громко, чтобы слышали все, прочитал:
«Кончаются боеприпасы. Прощайте, товарищи! Пограничники не сдаются. Сергеев».