Конечно, ради Кэсси, убеждала она себя, ради моей дружбы с ее матерью. Но как бы она ни объясняла это, Максимилиане ди Анджели заставил ее сделать то, чему противился ее инстинкт самосохранения. И хотя бы поэтому он казался страшным.
Линнет должна была обосноваться в «Кафаворите» на следующий день. Но, цепляясь за свою независимость, Линнет настаивала на том, чтобы поехать домой за вещами и личными принадлежностями — Пустая трата времени, — нетерпеливо возразил он.
— Я приехала без вещей, — твердо сказала она. — Я не могу так жить целых две недели.
— И для этого вы собираетесь возвращаться в Англию? В Венеции полно магазинов, и во всех лучших для меня открыт счет.
Позволить ему обеспечить ее гардеробом? Решительно нет! Она отлично представляла дорогие магазины, где он был постоянным покупателем.
— Я не могу так поступить, — спокойно возразила она.
— Почему? — изумился он. — Вы не будете мне ничем обязаны, если боитесь именно этого. Если же вся проблема в деньгах, я думаю, что билет на самолет в Англию не дешевле, чем затраты на покупки, не так ли?
— Да, это так, — согласилась она, — Но я хочу привезти свои собственные вещи, синьор.
И я сама оплачу авиабилет.
— Вздор. — Он презрительно взмахнул рукой. — Кроме того, раз вы собираетесь жить в моем доме… или остановиться в нем как гостья… вы должны перестать называть меня синьор. «Макс» не будет стоить вам больших усилий?
Линнет сглотнула.
— Нет, думаю, что нет, — неохотно ответила она, хотя боялась, что его имя застрянет у нее в горле. Имена были для друзей — или, по крайней мере, для людей, которых связывают дружеские отношения. Сложно обращаться по имени к человеку, к которому испытываешь глубокую, жгучую, скрытую злобу. Нужно быть очень хорошей актрисой, чтобы суметь скрывать свои чувства долгое время.
Он настоял на том, чтобы проводить ее до отеля, но прежде, чем они покинули бар, Линнет заметила, что он махнул рукой темноволосой женщине, с которой разговаривал, когда она пришла. Линнет подозревала, что он вернется сюда, как только избавится от нее. Может быть, они заранее договорились о встрече. Она не совсем понимала, почему она испытывает чувство вины за то, что отвлекает его от интересной личной жизни.
Пока они шли, стало садиться солнце, и Венеция купалась в последних золотистых лучах заката.
— При таком освещении становится сразу же понятно, почему город называют «La Serenissima», — задумчиво размышлял он. — Венеция подобна стареющей, но все еще прекрасной куртизанке, уверенной в своем очаровании.
Линнет внимательно посмотрела на него и тотчас же отвернулась, но его внимание было приковано к делла Салуте, которая отражалась в темнеющей воде. Не было сомнений, что он любит этот город и чувствует общность с ним. Нет также никаких сомнений, что он заботится о своей дочери.