Ну уж нет, пока ты рядом, я не смогу, лихорадочно думала она, не смея представить себе, как бы она обнажила чуть больше своего тела перед его холодным оценивающим взглядом. Испытывая смущение от того, что ее тело отреагировало на ее мысли, она сказала:
— Спасибо, но это не для меня.
— Как хочешь, — сказал он, демонстрируя свое безразличие. — Я иду купаться. Это один из немногих дней, когда я могу позволить себе делать, что хочу.
Она наблюдала, как он долго плавал и играл в воде с Кэсси, но почему-то стеснялась присоединиться к ним. Все-таки она не член семьи. Она чувствовала, что Кэсси, пока отец был рядом с ней, не нуждалась в ее опеке, а Макс не приглашал ее. Когда они вышли из воды, Кэсси задремала, свернувшись калачиком под зонтом от солнца, а Макс сидел, подставив солнечным лучам, которые к тому времени уже утратили яростную силу, свое уже превосходно загоревшее тело, чтобы оно высохло.
— Кэсси для своего возраста прекрасно плавает, — заметила Линнет, — но она нуждается в компании других детей, чтобы играть с ними. На частном пляже она их не найдет.
Он бросил на нее предостерегающий взгляд.
— Я очень разборчив в отношении друзей моей дочери, — сказал он. — Когда она пойдет в школу, у нее будет множество подходящих приятелей.
— А до тех пор? Разве друзья вашей жены не приводили с собой детей поиграть на пляже? Он коротко рассмеялся.
— Друзья Джоанны, если они были обременены детьми, обычно держали нянек, чтобы было с кем их оставить, — сухо сказал он. — Косиме особенно повезло, что у нее всегда была компания Дины.
От Линнет не ускользнула резкая нотка в его голосе, которая могла служить предостережением против дальнейшего развития этой темы, но она не смогла удержаться.
— Я думала, что все итальянцы обожают детей, — сказала она как можно непринужденнее, как будто они просто вели вежливую беседу и у нее не было особого интереса к здешней жизни Джоанны.
— В большинстве случаев это так, — согласился он. — Но круг знакомых моей жены составляли в основном англичане и американцы. Она так и не научилась свободно владеть итальянским языком, чтобы по-настоящему сблизиться с итальянскими друзьями.
— За семь лет? — переспросила Линнет, настолько шокированная, что не подумала, прежде чем задать вопрос.
Его голубые глаза как бы затаились и сузились, когда он пристально взглянул на нее.
— Кто вам сказал, сколько лет я был женат на ней? — резко спросил он.
— Гм… Не помню, наверное, Дина, — быстро проговорила Линнет. Ей вдруг стало холодно — непонятно почему, ведь солнце все еще приятно грело — холодно и страшно. Она приблизилась к самому краю темной тайны, которую составляло супружество Макса и Джоанны, и мертвые, ледяные пальцы коснулись ее собственного чуткого настроения. — Ведь это не секрет?