— Выглядит страшно,— произнес Нерон, думая о чем-то своем, и опять повторил: — Выглядит страшно.
— Да, поверь мне! — горячо подтвердил Отон.— Со стороны это выглядит еще страшнее!
— Откуда ты это можешь знать? — глядя на друга исподлобья, медленно выговорил Нерон.
— Но я же!..— начал было тот, но Нерон не дал ему договорить:
— Ты не можешь знать того, если сам не видел со стороны. Или ты видел? Ну, отвечай! Может быть, ты заставлял ее так же набрасываться на другого? Так или нет?
— Нет, конечно,— нервно усмехнулся Отон.— Но это легко представить.
— Не думаю,— со странной интонацией то ли угрозы, то ли недоверия проговорил Нерон,— Но я хочу проверить, прав ты или нет. Ты понимаешь меня?
— Не совсем, о император! — пробормотал Отон почти жалобно и привстав в кресле.
— Сядь,— резко бросил Нерон и, сделав паузу, взглянул на того с прищуром.— Я желаю вот что: устрой все так, чтобы я мог посмотреть на это, как ты выражаешься, со стороны. У тебя какие-то сомнения? Ты не хочешь?
— Хочу, но...— под пристальным взглядом императора он не сумел договорить.
Нерон удивленно поднял брови, одну выше другой (это движение на его лице никогда не предвещало ничего хорошего; друзья называли между собой такую императорскую мимику «улыбкой Нерона»).
— Ты возражаешь мне? — Нерон едва пошевелил губами.— Ты отказываешься сделать то, чего хочет император?
— Нет,— быстро и с видимым волнением ответил Отон.— Прости мою глупость, но я просто не очень понял, чего именно ты хочешь. Скажи, я все сделаю!
— Ты все прекрасно понял.— Нерон встал (Отон встал тоже).
Некоторое время они стояли вплотную друг к другу. Отон ощущал нечистое дыхание императора — смесь выпитого и съеденного вчерашней ночью — и сам старался дышать в сторону. От неудобной позы — он старался не касаться императора коленями — у него дрожали ноги. Нерон медленно поднял руку и, положив ее на плечо Отона, с силой надавил.
— Садись, мой Отон,— проговорил он с улыбкой, хотя холодный взгляд его голубых глаз никоим образом ей не соответствовал.— Я пошутил. Но, честное слово, я не понимаю, почему можно смотреть, когда ты занимаешься любовью с продажной девкой, и нельзя, когда ты то же самое делаешь с женой?
— Как тебе будет угодно,— опустившись в кресло под давлением императорской руки, но сидя неестественно прямо, с поклоном сказал Отон.
— Я спрашиваю, что думаешь ты.
— Думаю, что ты... что ты прав,— с дрожью в голосе произнес Отон.
— Значит, ты покажешь мне...
— Да.
— Ты настоящий друг, Марк,— сказал Нерон, подходя к окну и выглядывая наружу.— Ты не можешь представить, как мне скучно. Октавия мне надоела, она холодна как лед и больше не возбуждает меня. Акта... Нет, Акта все еще хороша, но и она, как и все женщины, видит во мне императора, а я хочу... Ты знаешь, чего я больше всего хочу?