Стрелы посыпались огненным потоком. А сумеют ли они запалить намокшую солому?
А плот летит по воде так, что ни веслом, ни парусом не догонишь.
Волна же в третий раз подхватила его, подняла на гребне и с треском переломила надвое. Захлестнула водой и успокоилась. И только бревна да поленья, лениво покачиваясь, остались на водной глади.
А на берегу воцарилась мертвая тишина. Даже детвора, против обыкновения, молчала, сбившись в тесную кучку. И только чей – то старушечий надтреснутый голос вымолвил с неподдельным испугом.
-Прогневили они своего полночного бога. Отвернул он от них свой лик.
Смур помотал головой.
Воин воина, пусть даже и врага, всегда поймет.
Опять угадал Радогор. Вот он стоит по другую сторону от Ратимира. Губы поджал, стиснув кулаки, и в глазах мстительный блеск. Словно и не боги покарали ярла. А он сам разломил плот, как краюху хлеба. И холодом от него наносит, хоть кутайся.
Взрыв отчаяния потряс души северных воинов. Не было еще такого не при их жизни, не на памяти, да, пожалуй, и на памяти их отцов и дедов. Иначе бы, хоть отголоски, а долетели бы. И не просто воина отвергли боги, ярла, о котором скальды поют песни и слагают саги.
Понурив голову и боясь смотреть в лица людей, они молча, пошатываясь, как от крепчайшего эля, направились к своей лодии. А люди все не расходились, не сводя глаз с того места, где река поглотила ярла.
-Велики же грехи на них, коли подобно камням ушли на дно.
Все тот же старушечий голос, определил воевода.
-А другим теперь, как жить? Одной ватагой ходили. Эвон как их сразу всех к земле придавило.
-Жить одно. А умирать без всякой надежды совсем другое.
В голосе и злорадство и жалость. Все перемешалось, как квашня под бабьей мутовкой. Какой бы ни была душа, а все ж душа.
-Теперь уж вовсе одичают, коль узнали, что и умереть им, как все люди умирают, не доведется.
-А, может, и нет. Смерть, она кого хочешь заставит задуматься, когда строго на строго в глаза заглянет, да душу разом и перевернет.
Ратимир повернулся к Радогору, но парня уже рядом не было. Ушел Радогор не попрощавшись и не дождавшись конца.
-А не он ли посчитался с ними за девицу, княжну эту, Владиславу?
«Уж не научился ли Смур чужие мысли угадывать? – Подумал старшина, глядя на воеводу.
Но нет. Где там. Воеводе в своих бы худо – бедно разобраться. Куда уж ему в чужие мысли лезть. Взгляд потерянный, в реке заблудился. А там бревна и поленья, как стояли так и стоят. Река небрежно к берегу их относит.
Пожал плечами. Де, не мое это дело. Своих через край. А хоть бы и посчитался. Один – бог суровый, как и его полночный край. Какое ему дело до людских страданий. И Тор не мягче норовом. Если только имена не перепутал.