-Куда они сейчас? – Это уже Смур.
-Кто их знает?
-Домой нельзя. Вождя потеряли. Кровью за кровь не ответили. Дорогой мертвых отправить не сумели. И у самих на душе свербит. Полонянку бы в жертву, чтобы бога своего, страхолюдину умилостивить, так и ее нет. Бэр унес. А ну, как та жертва поперек горла встанет? Тогда куда бежать? Не хочешь, так призадумаешься.
Раскорячились мысли в голове у воеводы в разные стороны. Вроде бы и не его это дело. А зацепило. Запутался, как рыба – ерш колючками в неводе. И вперед не пролезешь, и обратно колючки не пускают.
-Вот так, не по нраву придется что – нибудь, пошепчет, почамкает губами и сам забегаешь, милости просить будешь.
Ратимир поморщился.
-Не наговаривай на парня. Ему ли в божьи дела мешаться? – С трудом сдерживая гнев, проговорил он. – Люди услышат, начнут шарахаться от него. А то и вовсе на костер взведут. Тебе ли этого не знать?
-Я разве со зла? И люди… Да они ему в глаза заглядывают! Девки во сне видят. А бабы, сам знаю, сыновей его именем называют.
И, размахивая руками, зашагал от реки широкими шагами.
А Ратимир постоял недолго, задумчиво глядя на будто застывшую реку, и покачал головой.
-Вот они грехи человеческие. Река и та принять не смогла. Разом почернели от горя. А уж она ли не повидала на своем веку! И смертей без счета, и крови наглоталась. И все не притерпелась.
Радогор уж и думать забыл обо всем.
На столе светец чадит в потолок. Не початая крынка молока стоит. Да пол – хлеба. Пахучего. Ноздреватого.
Едва дверью хлопнул, княжна дикой серной с лавки сорвалась и в угол спряталась. По стенам лохматые тени заплясли, запрыгали. И не юная девица, зрелый муж вздрогнет, убоявшись нечистой силы. Половицы под ногой утробно вздыхают и постанывают.
-Я это, княжна Влада. Радко… Радогор.
Приглушил голос, чтобы не перепугать еще больше.
Княжна еще теснее в угол вжалась.
Не человек перед ней, зверь дикий. И рог на голове.
-Радко я, Радко.
Голос ли признала, лицо ли на свету разглядела, робко вступила из угла присела на краешек лавки. Лиц в беспамятстве не разглядела, а голос знакомым показался. Молодой, напевный. И не рог у него на голове, меч за спиной… Цветами лесными на всю избу напахнуло.
-Волхв, а с мечом ходишь.
-Знать, такой волхв. – Смутился Радогор, пряча глаза, чтобы не перепугать девицу прямым взглядом. А вдруг, да подумает не хорошо.
-Ела ли уже? – Спросил первое, что на ум пришло.
Но сам видел, не ела. Крынка до краев полна. И хлеб не ломлен, не надкусан. Как лежал, так и лежит. Спросил, чтобы не молчать. Говорить начнет, душа отмякнет. Слово порой не хуже сна излечивает.