Собрав трофеи и оружие своих погибших, мы, как смогли, похоронили павших, брат Зорвес попросил для них у Создателя легкого пути по небесным тропам и остатки нашего отряда двинулись в путь. Мои трофеи - оружие и доспехи (разумеется, с кошельками, и прочими дорогими побрякушками) восемнадцати сраженных лично мной, Мирасель разрешила положить к своему багажу на крышу кареты. Она, кстати, и сама не стала особо кочевряжиться, когда собрали и погрузили в багаж имущество подстреленных лично ею. Скорее это доставило сеньорите удовольствие, наподобие охотничьего трофея, которым долгими зимними вечерами хвастаются, сидя у разожженного камина с бокалом старого вина.
На границе своих владений нас встречал сам граф Азильярос с сотней личной охраны. Видимо, деревенские успели известить его о произошедшем, и он принял меры, дабы не допустить повторного нападения. Он предложил сеньорите погостить в его замке, отдохнуть и обсудить дальнейшие планы. Мирасель с удовольствием согласилась.
Ближе к вечеру мы достигли цели и через подъемный мост втянулись во двор замка. Слуги споро разобрали лошадей, обещая обиходить в лучшем виде. Раненых разместили в местном лазарете, где ими тут же занялся личный целитель графа. Мне предоставили комнату по левую сторону от двухкомнатных покоев сеньориты, а брату Зорвесу - по правую. Однако Мирасель непреклонно объявила, что после нападения ее нервы не в порядке и она не сможет спать спокойно... в одиночестве.
- Я бы с удовольствием предложил тебе свое общество, - улыбнулся граф, - но моя жена, боюсь, неправильно поймет такую заботу.
- О, не изволь беспокоиться. Мне вполне достаточно телохранителя, которого желательно поместить возле самой двери. Тебя не затруднит распорядиться поставить еще одну кровать? Вполне достаточно походную.
- Нисколько, о прекраснейшая.
Потом лично для меня была горячая ванна и три служанки помогали смыть пот, грязь и кровь. Через час я вылез из нее обновленный и готовый к подвигам на поле постельного боя. Однако старшая служанка отрицательно помотала головой и знаками показала, что им строго настрого запретили помогать мне в этой битве. Троица удалилась, тихонька хихикая.
Лакей проводил меня в покои сеньориты, где возле двери уже стояла довольно крепкая застеленная кровать. На столе благоухал разнообразной снедью и напитками большой поднос. Сеньорита сообщала через этого же лакея, что до позднего вечера она будет занята и просила ужинать без нее. Невозмутимо подтвердив, что все принесенное мое и только мое - Мирасель покормят в другом месте - лакей величаво удалился. Вещи, которые были на мне и пострадали в бою, слуга забрал для стирки и починки, а мне пришлось одеваться в то, что было запасено еще в Вармоке. То есть весьма скромно.