В этом кружке был свой enfant terrible. К сожалению, ни имени, ни фамилии его я не помню. Это был маленького роста худой человек. У него было прозвище "сорокапятикилограммовый профессор". Назову его условно Валерий, хотя, кажется, его звали по-другому. Валерий был антидарвинист. Он считал, что строгой проверки с точки зрения философии и естествознания теория Дарвина не выдерживает. Все спорили с ним, ругали его идеалистом, буржуазным философом, говорили, что так он может дойти до религиозности. Единственным человеком, который не поучал Валерия, был Юдель. Я как-то спросила:
— Почему ты не объяснишь Валерию, что он не прав? Ведь ты так хорошо знаешь Дарвина!
— Он знает Дарвина лучше, чем я. Но еще он блестяще знает философию и естествознание. Как я могу его учить? Знаешь ли ты, как он умен, талантлив? Перед ним широкая дорога. Его имя войдет в историю русской науки рядом с именами Менделеева, Павлова, Тимирязева!
Юдель ошибся. Этот разговор был в 1935 году, а 10 марта 1936 года и Юдель, и Валерий, а скоро и я, и большинство членов их кружка были арестованы.
Я помню, следователь меня спросил, бывал ли Валерий у нас и какого мнения о нем был мой муж. Наивно полагая, что я говорю что-то полезное для Валерия, я ответила:
— Муж считал его необыкновенно знающим, талантливым человеком. Он говорил, что Валерий будет крупным ученым…
На что следователь цинично ответил:
— Все они умники. Нам таких и надо, дураки нам ни к чему.
Много позже я узнала, что Валерий умер на следствии, а Юдель получил приговор "10 лет без права переписки" — это означало смертную казнь. И до сих пор мне снятся сны, что Валерия бьют палками по его чудесной голове, а Юделя садист-палач расстреливает не в затылок, а в лоб, чтобы насладиться предсмертным ужасом на его лице…
Я прожила с Юделем всего восемь лет из моей долгой жизни. Всякое было в эти восемь лет. Он был абсолютно не приспособлен к решению житейских проблем. Такие трудноразрешимые (и в то, и в нынешнее время) задачи, как замена разбитого стекла, ремонт крыши, наем дачи и пр., всегда ложились на меня. Но эти мелочи не вспоминаются. Я помню только восемь лет жизни с ним, полные глубокого счастья.
Прошло более полувека, как Юделя нет в живых, а боль за него, сны о нем не покидают меня.
Это со мной навсегда.