— Да — я ошиблась. Не смогла сразу вспомнить тебя. Ты Меч — ты умеешь только убивать. Странно, что ты появился только сейчас. Где же был все эти годы?
— Я читал. У меня было много книг… В доме остались женщины и дети. Ступай к ним. Вам надо подготовить тела к похоронам. А мы сейчас исчезнем и ты больше никогда нас не увидишь. Я не говорю, что мне жаль твоих сыновей — я не умею жалеть. Но и кровь их мне ни к чему, ты же знаешь — мне нужна лишь одна кровь, и ее здесь нет. Мне нужно было забрать этого человека, а они мне мешали.
— Почему ты не убил меня — Меч? Я ведь тоже мешаю…
— У тебя нет оружия — не помешаешь.
Женщина улыбнулась. Улыбнулась страшно — кривляясь от спазмов в сведенных губах:
— Значит ты уязвим. Старые дряхлые ножны…
— У меня приказ — я просто его выполняю.
— Да, я тебя не виню — в этом ты не изменился. Приказ это приказ. Виноват тот, кто тебе его отдал. Может даже он не был жесток, просто не знал, что даже отдав тебе безобидный приказ, можешь получить такое… Все же советую тебе меня убить — так будет лучше для всех.
Старик, помогая Амидису подняться, покачал головой:
— Живи. Хорони своих сыновей. Ты хозяйка дома.
— Дома вдов и сирот… Как быстро все поменялось…
Не обращая более внимания на окаменевшую от шока женщину, старик, поддерживая Амидиса, направился прочь, в сторону гор. Донис спотыкался, скрипел зубами от боли в оживающих руках, и быстро идти не мог — его приходилось тащить силком. Несмотря ни на что, он мыслил весьма здраво:
— Надо вернуться назад. Эта стерва местная шаманка — заговорила мне зубы, когда я пришел к ней, а потом меня скрутили. Лекарство — мы должны взять у нее лекарство для мальчика.
— Мы не вернемся.
— Но почему?! Твой ученик ведь болен!
— Амидис, ты молод, и не всегда твой разум поспевает за тобой. Как думаешь, что нам даст эта женщина на просьбу о лекарствах?
— Да — ты прав: яд даст. А если заставить ее попробовать то, что она нам даст?
— Примет без раздумий — она потеряла столько, что свою жизнь сейчас не ценит.
— Да, верно… Слушай — ты ведь мастер меча. Лучше бы ты этих ребят посохом отдубасил. Пусть бы ребра переломал, но живы бы остались. Нет, я вовсе их не защищаю, я до сих пор на них в бешенстве, но как-то слишком уж это было — сразу четырех братьев зарезать. Каково теперь их семьям будет?
— Амидис, я не умею ломать ребра посохом. Я умею лишь то, что ты видел, и на другое неспособен. Не убей я их, ты бы так и висел на тех воротах, до почернения рук.
— Ты странный мастер, раз не можешь решить дело без крови. Ох и боль — надеюсь руки у меня после этого не отвалятся! Эти гады их перетянули будто жгутом врачебным.