Он еще смотрел на нее глазами, полными страха, потом спросил шепотом:
— Это ты, Рузя? Что они со мной сделали!..
Козел не выдержал, тоже пустился бежать от креста, и его спасло только то, что в этот миг стрелки как раз перезаряжали ружья. Он поскользнулся и нескончаемо долго ехал по льду юзом, вытянув передние ноги, но теперь уже не смеялся никто.
Трое на кресте стояли недвижимо. Только Лукьян сорвал с глаз повязку.
Однако стрелки молчали. Ждали Мальву Кожушную, которую вели сюда Бескараваиные. Они шли без оружия. Мальва ступала осторожно, боялась упасть. За нею старческими шажками семенила мать.
— Живей там, живей! — заорал Матвий Гусак.
— На крест ее, коммунарскую подстилку!..
— Люди добрые! Что же вы, не видите, какая она! — заголосила Прися, ища глазами Явтушка, чтобы он заступился за Мальву.
— Не смейте Мальву,— проговорил Явтух Голый, крестник старухи Кожушной.
— Стреляйте!! Но если хоть пальцем тронете Мальву, прокляну вас с того света навеки. Слышите вы, басурманы? Еще римское право не допускало такого зверства! — вскричал Фабиан.
— Завяжите ей глаза и ставьте на крест,— спокойно сказал старый Павлюк.— То Рим, то Вавилон.
— Данько, ты когда-то клялся, что любил ее,— застонала Зингериха.
— Замолчите, мама! — сказала Мальва.— Какая любовь у такого сквалыги?! — И бросила ему: —Выродок проклятый! Стреляй...
— Приготовьсь!..— заорал Павлюк, чувствуя, что с появлением Мальпы что-то рушится.
Вдруг на крест вспрыгнули Бескараваиные.
— Не бывать этому! — Они еще там, в хате у Ко-жушных, советовали Мальве не ходить сюда, хотя их послали именно за нею. Теперь, увидев, чему стали причиной, они разом выросли перед стрелками, по-сеяв в их рядах смятение.— Не дадим убивать! Не хотим крови на наших руках!
Из шеренги стрелков, как по команде, вышли Скоромные — отец и оба сына,— приведшие на крест Рубана, и стали стеной между стрелками и теми, на кресте. Скоромный-отец сказал стрелкам:
— Оружие на лед! Мы мирно все уладим,— и первый положил на лед наган Рубана. Сыновья сделали то же с ружьями, которыми вооружились этой ночью в ветряках. Ребята так и не знали как следует, чьи у них ружья, и до этой минуты даже горделиво помахивали ими. Но в этой семье все было подчинено одному, сыновья ждали, что велит отец, стояли грозные и неумолимые, готовые биться хоть один на один со всем Вавилоном, недаром же казаки Скоромные, от которых они ведут свой род, составляли когда-то у Ивана Богуна «грозную сотню». Однако биться со стрелками Скоромный не решался, надеясь, что все еще обойдется мирно. Старый Павлгок, приняв на себя обязанности вожака, сказал им: