— Александр Вонифатиевич, — сказала Надя, —
прошу вас, оставьте вашу затею. Не надо этого делать.
Наде не хотелось разговаривать с Александром Вонифатиевичем, настолько он ей сделался противен, но другого способа поддержать матушку у нее не было. Поэтому она пересилила себя и обратилась к своему жениху с просьбой.
Вельдбрехт почувствовал, что их игра достигла развязки и финал может выйти совсем не таким, каким его задумывал Воротынцев. Тогда он неслышно и незаметно для прочих шепнул Дарье Владимировне:
— Только вы сможете его уговорить.
Вельдбрехт не сомневался в намерениях Дарьи
Владимировны, в ее к нему интересах, совсем, разумеется, невинных, но лишь доставляющих приятное волнение чувств. А ей действительно очень хотелось провести время со своим молодым кавалером где-нибудь вне поля зрения мужа. И тут как раз представилась очень даже удобная, вовсе не предосудительная возможность.
— Александр Вонифатиевич, — с деланною укоризной в голосе заговорила она, — неужели вы нас отпустите в море одних? А я думала, вы будете нашим предводителем… Свою жизнь я могу доверить только вам, только вам, Александр Вонифатиевич, — добавила Дарья Владимировна уже со смехом.
Александр Вонифатиевич перевел на нее растерянный, бессмысленный взгляд и широко, как только мог, улыбнулся. Герой-почтальон в нем, было видно, брал верх над женихом. Тогда Надя вскочила на ноги и, сдерживая раздражение, сказала:
— Александр Вонифатиевич, проводите, пожалуйста, меня домой.
Она хорошо понимала, что ставит его перед выбором. Но если бы Александр Вонифатиевич сейчас нашел в себе силы принять ее сторону, она бы простила ему все его вульгарные выходки, весь тот стыд, который пережила сегодня из-за него, забыла бы об этом, заставила себя об этом забыть. Она бы сумела оценить его жертвенность. Все насторожились в ожидании выбора Александра Вонифатиевича.
Александр Вонифатиевич оглянулся на Надю, потом снова посмотрел на Дарью Владимировну, на лице у которой уже появилась брезгливая от его нерешительности улыбочка, и снова оглянулся на Надю. И тогда он как-то вдруг посуровел и резко так, гневаясь, видимо, произнес:
— Не перечь мне!.. Надя!.. Слышишь?.. Ты… меня слушайся!.. Вот…
Надя вначале было потерялась. Она покраснела вся и едва-едва не ответила ему дерзостью: «Вас слушаться? Вас?.. Да вы…» Но тотчас взяла себя в руки и как будто даже и повеселела.
— Вот, мама, кажется, все и разрешилось, — как ни в чем не бывало, с обычною своею иронией в голосе, сказала она Фелиции Болеславовне. — Как не напрасно мы сюда пришли…