Но когда он пришел на их дачу, по-военному бравый, как и полагается быть при генерале, прислужник не пустил его дальше ворот. Да и нужды, как оказалось, в этом не было. Прислужник сказал, что молодые господа сегодня утром изволили уехать в Англию, а их превосходительство никого не принимают, потому как заняты сочинительством мемориев.
Александр Вонифатиевич побрел назад. Давешнее его смущение сменилось новым для него чувством совершенного безразличия ко всему происходящему. Его уже не заботила ни Надя, ни все, что с ней связано, ни даже собственная судьба. Будь что будет. Значит, так нужно. Он только удивлялся, как это можно так вот взять утром и уехать в Англию. Утром можно уехать на Невский. В крайнем случае, в Москву. Но утром в Англию!.. Это было выше его понимания.
Мимо проходила девушка, Александр Вонифатиевич и не обратил бы на нее внимания, как он ни на что теперь не обращал внимания, но она вдруг поздоровалась с ним. Он растерянно раскланялся и попытался припомнить, кто это такая, но так и не вспомнил. И тут его пронзила догадка: это кто-то из вчерашних его гостей. Ему сделалось очень стыдно.
— Александр Вонифатиевич, — тоном, не допускающим возражений, произнесла девушка, — мне нужно что-то сказать вам.
Это была Маша, кузина Дарьи Владимировны Аничковой. И Александра Вонифатиевича она повстречала совсем не случайно — она искала его. Маша уже побывала у Фелиции Болеславовны, и та ей сказала, что жилец теперь на прогулке.
Александр Вонифатиевич хотел ответить девушке что-нибудь учтивое, бонтонное, но опять подумав о вчерашнем приключении, он совсем потерялся и промолчал.
— Александр Вонифатиевич, — между тем продолжала Маша, — вчера я, к стыду своему, стала участницей гнусного представления, разыгранного молодым Воротынцевым. — Она было смешалась, но тотчас овладела собою и закончила решительно: — Я очень прошу у вас прощения за случившееся. Во всем этом есть и моя вина…
— Ваша вина?.. Помилуйте-с… зачем вы так говорите… — Ему было очень неловко, потому что он не знал, что эта девушка имеет в виду, что именно она видела вчера. К тому же вдвойне тяжело разговаривать, когда не знаешь или не помнишь имени собеседника.
А Александр Вонифатиевич, на беду свою, забыл, как зовут нечаянную его знакомую.
— Виноват лишь я один… — начал он успокаивать добрую девушку. — Выпил, знаете, не в меру… — Ему казалось, что ссылка на такое обстоятельство многое объясняет и многое может извинить.
— Я догадывалась еще тогда, что вы не такой… что вы замечательный, — сказала Маша с улыбкой. — Теперь убеждаюсь, что не ошиблась.