На лицах окружающих я видел удивление и смущение или злобу, слышал, как многие говорили: "Долго же нас попы дурачили!"
Вернувшись домой, я рассказывал много-много раз о виденном и слышанном в соборе. Сначала беседовал об этом в своей деревне, а потом и в других деревнях. Отец Михаил, священник Семеновской церкви, дважды просил моего глубоко верующего отца воздействовать на меня, чтобы я прекратил богохульство и не вводил бы верующих в искушение. Но отец знал, что теперь меня уже не переубедишь и не переспоришь.
Во время этих бесед ко мне обращались со множеством вопросов, интересовавших в то время народ: что это за люди, которые поднялись на такое небывалое дело, как свержение царя? Зачем две революции, разве не довольно одной, чтобы кончить войну и дать землю? Больше всего интересовались Лениным, его жизнью, работой, замыслами на будущее.
Я рассказывал все, что сам знал: теперь мне понятно, насколько упрощенно отвечал я на некоторые вопросы, как часто желаемое выдавал за действительное; тогда мне, как многим, казалось, что победа социализма во всем мире совсем близка, потому что народы скоро поймут, где правда, и господам придет конец...
Но в стране разгорелось пламя гражданской войны, и я оказался одним из тех, кто должен был идти защищать добытую народом власть.
Как только я узнал о призыве В. И. Ленина: "Все силы рабочих и крестьян, все силы Советской республики должны быть напряжены, чтобы отразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победного наступления Красной Армии на Урал и Сибирь", мое решение было принято.
Мать плакала: мы уже потеряли двух сыновей, пусть теперь повоюют те, кто не нюхал еще пороха. Сестры, помогая матери, плакали еще усердней. Отец лежал больной на лавке, молчал и лишь временами тяжело вздыхал. Наконец он сказал:
- Перестаньте плакать. Санька воевал четыре года, и ничего с ним не случилось, бог даст, не случится и на этот раз. Дом мы почти обстроили, Михаил у нас уже стал большой... Не терзайте Санькино сердце, ему и так не легко!
Обращаясь ко мне, он сказал еще:
- Ты, сын, решил правильно. Если за царя пришлось воевать, то кто же Советскую власть защищать будет, как не мы?
После этого он снова замолчал.
Распрощавшись с родными и знакомыми, мы с одним из моих друзей детства, Николаем Редковым, направились в Шуйский военкомат.
Службу в Красной Армии я начал с 1919 года красноармейцем, потом командовал взводом, эскадроном, а в боях с белополяками в 1920 году командовал уже полком и отдельной Башкирской кавалерийской бригадой.