Но Лия не могла понять истинного смысла этих слов. Она боялась, как может бояться маленький ребенок остаться один, в неизвестном ему месте, с незнакомыми людьми. И ей совершенно не нравились те истории, которые она слышала про Нейл. Они плохие, и она не хотела быть плохой Нейлой. Но мать будто не слышала ее, постоянно твердя о каком-то долге, и о том, что она особенная. Но это все неправда! Она не Нейла!
Губы матери продолжали что-то говорить, но Лия ее уже не слышала. Детский слух полностью заполнил зловещий скрежет металла — звук открывающейся двери, которому она принялась вторить пронзительным криком…
…и приходя в себя, Лия услышала только собственное рев, встречаясь взглядом с серо-голубыми глазами, чувствуя непривычную скованность рук, а в голове проскользнула мысль — она в безопасности…
* * *
Подтянувшись руками вверх, Лия села. И хоть поза была не совсем удобной, но зато более удачной. Напротив нее сидел тот красавчик из бара, и снова на его губах была улыбка, а в руках — нож, и Лия уже просчитала не одну комбинацию действий, как бы она могла за считанные секунда освободиться от наручников, завладеть этим ножом и сделать из его языка галстук. Но тут было одно «но» — с этим ликаном такие фокусы не пройдут, и она не до конца понимала — почему.
Сдунув с глаз упавшие пряди, Лия спросила:
— Ты думаешь, наручники меня удержат?
Ловко повертев в руке кинжал, он прошелся пальцем по лезвию, будто проверяя его на остроту заточки, и в комнате резко запахло кровью, заставляя Лию фыркнуть, чтобы только не вдыхать ее соблазнительный запах.
— Удержат… на те секунды, за которые я успею метнуть кинжал или выстрелить. Хочешь проверить, у кого реакция лучше? — темная бровь насмешливо поднялась вверх.
— Что тебе от меня нужно?
— Твоя Стая соскучилась по тебе.
— Это «они» тебя прислали?
— Верно.
Лия ожидала такого ответа. За год к ней уже приходили двое, кого посылала именно ее Стая. Один попытался сморить уговорами, другой, не долго думая, попытался применить грубую силу, неудачно наткнувшись на ее нож. А потом началась охота, на нее, когда все узнали, что Нейла покинула свою Стаю. Ее приглашали, ее просили, ее уговаривали примкнуть к чьей-то Стае, а когда она отказывалась, то нарывались на ее отточенный годами инстинкт, инстинкт убийцы. И нападая, мало кто заботился, сможет ли она выжить после этого — если свободная Нейла не принадлежит им, то она может принадлежать другим, а в этом подразумевался риск. Жестокие правила делали жестоким и их мир, мир хищников, живущих двумя сущностями, и война начиналась с каждого ликана, в котором человек постоянно бился со зверем.