Вообще, когда я говорю «солнечные недра», это надо понимать относительно. То место, где мы находились и где размещалась наша лайкуна, строго говоря, недрами назвать нельзя. Солнце не представляет собой сплошную однородную массу. Мы находились в ее внешней — разреженной части. Она простирается на десятки тысяч километров от поверхности в глубину. Далее солнечная плазма настолько уплотняется, что образуется твердая сфера, которая сама имеет сверхплотное ядро. То есть, то место, где располагалась наша лайкуна, по земным меркам больше походит на слой атмосферы или даже океана. Свойства солнечной плазмы в этом слое таковы, что она представляет нечто среднее между нашей воздушной атмосферой и океанской водой. Такая своеобразная разреженная жидкость, или сгущенный воздух. Все-таки это не вода и не воздух, а плазма. Ее свободные заряженные частицы образуют большие колонии, которые вступают меж собой в очень замысловатые взаимодействия и способны создавать такие конфигурации, которые невозможны на Земле. Эти соединения тоже недолговечны, но они возникают и разбиваются с такой большой частотой, что в целом, этот слой и получается похожим на сгущенный воздух. Но, по крайней мере, в нем, в отличие от нижележащих слоев, возможно было свободное перемещение вещества. Собственно, благодаря этому слою звезды и светят. В нем происходят конвективные перемещения солнечного горючего из глубин к поверхности, где оно и излучает. Нашу лайкуну можно было уподобить дирижаблю, который дрейфует в солнечной атмосфере, лавируя между восходящими потоками горячей плазмы, которые сами по себе были весьма разнообразными: то закручивались в виде гигантских воронок, то поднимались большими клубящимися вихрями. Однако опуститься на «твердый» слой плазмы наш «дирижабль» не мог. Здесь плотность гравитационного поля была настолько велика, что она могла разрушить грависиловую защиту.
Впрочем, для грависила было также нежелательно восхождение и на большие высоты. Однажды в погоне за какой-то квуолью мы вылетели с Юнной на поверхность Солнца. Это не предусматривалось программой, но Юнна не поторопилась вернуться в недра. Она потянула меня наверх. Из теории я знал, что высоко подниматься над солнечной поверхностью рискованно. Грависил, — учили нас, — энергетически подпитывается от солнечного излучения и для его работы нужна высокая плотность такого излучения. На большой высоте он может отказать. Однако Юнна увлекала меня все выше и выше. Я почувствовал, что мною овладевает жутковатый страх. Юнна же вела себя, как ни в чем не бывало. Я усиленно подавлял в себе всякие колебания, боясь показать ей, что немало перепугался. Вдруг в стороне от нас что-то вспыхнуло. От неожиданности я схватил Юнну за руку и что есть силы поволок вниз. Она стала вырываться, что-то закричала, но я, не помня себя, тянул и тянул. Когда мы достигли солнечной поверхности, она уже не сопротивлялась.