…Прошло десять лет.
Дядя Миша сидел дома и чинил старую туфлю. Туфля уже была много раз латана-перелатана. Видно было, что она пережила не одну туфлиную жизнь, но заботами дяди Миши ее конец все отодвигался и отодвигался.
Дядя Миша старательно протягивал сквозь тугую кожу толстую нить и так прокалывал шилом новые дырки, чтобы оставались места для последующих чинок.
Старый радиоприемник на стене играл горячую десятку хитов недели. Дядя Миша тихим басом подпевал ему.
«За четыре моря, за четыре солнца…» — доносилось из динамика.
«За четыре моря, за четыре солнца…» — потихоньку бубнил дядя Миша.
Дело двигалось к концу, и дядя Миша с удовлетворением докалывал последние дырки.
«За четыре моря…» — пробубнил он вслед за приемником, осматривая на вытянутой руке готовую туфлю.
— На пенсию бы тебе пора, — сказал он туфле, — но потрудись еще! Нет тебе замены.
Давно он не покупал себе обновки. Старые вещи надолго задержались в его гардеробе.
Полюбовавшись на свою работу, дядя Миша отнес туфлю в коридор и вернулся в комнату.
— Ну вот! — сказал он сам себе. — Есть в чем завтра на работу выйти.
Работой дядя Миша называл уличную торговлю фруктами. Целыми днями за копейки он простаивал на улице за самодельным прилавком. Но идти больше было некуда.
Фирма, в которой он когда-то работал и сотрудников которой когда-то вывозили на показательную казнь Артема, давно прекратила свое существование. Спустя полгода после казни босс и его охранники погибли в какой-то разборке. Милиция тогда опечатала офис, и многие сотрудники даже лишились некоторых личных вещей. Исключительно все были устроены на фирме «в черную», и поэтому люди попросту побоялись заявлять о себе.
Несколько месяцев дядя Миша искал работу, где-то перебивался, но все это были временные приработки. Наконец он нашел какого-то заезжего торговца, который и поставил его за этот прилавок.
Целыми днями в любую погоду дядя Миша простаивал на оживленном перекрестке, продавая завезенные откуда-то фрукты. За долгие месяцы он успел выучить всех прохожих, проходящих через перекресток. В основном это были одни и те же люди, и глаз безошибочно угадывал новых людей. Как-то дядя Миша попробовал в таких случаях хитрить, немного завышая новичкам цены. Вообще-то, он не сам до этого додумался — сбил его с толку один прежний сослуживец. Дядя Миша по простоте своей стариковской поддался, однако, после первой же такой продажи ощутил столь мерзкое чувство, что тут же прекратил все попытки устроить «свой маленький бизнес».
Некоторые из постоянных прохожих — те, кто утрами спешил мимо этого перекрестка на работу, а вечерами возвращался домой, узнавали его и иной раз на бегу кивали ему. Дядя Миша живо откликался, но и не огорчался, когда кто-либо из них по какой-либо причине забывал поздороваться.