На день Святого Константина девушки Плаки надели свои лучшие наряды. Когда они стояли в церкви, то думали о чем угодно, но не о делах религиозных. Несмотря на то что Фотини и дочери Гиоргиса уже достигли девичества, родители все еще воспринимали их как детей, считая такими же невинными, как прежде. Впрочем, такая наивность присуща родителям во всем мире, и многие из девушек уже давно целовались с местными парнями в оливковых рощах, растущих вдоль дороги из школы.
Мария и Фотини все еще были нецелованными, Анна же успела превратиться в настоящую кокетку. Теперь за ней ходила целая ватага парней, переполняя ее душу счастьем: стоило ей приветливо улыбнуться или повести плечом, и юнцы приходили в безудержный восторг. Она же упивалась этим вниманием к себе.
– Сегодня будет особенный день, – заявила Анна. – Я чувствую это всем сердцем.
– С чего бы это? – спросила Фотини.
– Почти все деревенские парни вернулись, вот почему, – ответила девушка.
В деревню действительно вернулось несколько десятков молодых мужчин, которые были совсем еще мальчишками, когда уходили в партизаны несколько лет назад. Некоторые из них стали убежденными коммунистами и готовились бороться против правых сил, которые пришли к власти в континентальной части Греции, – а это означало, что страну вновь втянут в противостояние и кровопролитие.
В числе прочих в Плаку вернулся и брат Фотини Антонис. Несмотря на то что он тоже проникся левыми идеями, больше всего на свете сейчас ему хотелось забыть обо всем и беззаботно пожить в родной деревне. Он сражался за Крит, и теперь Крит был свободен. За прошедшие годы Антонис окреп и возмужал, и узнать в нем исхудавшего паренька, который, озираясь, пришел в Плаку в первую военную весну, было практически невозможно. Он отрастил бороду и густые усы, и казалось, что ему не двадцать три, а лет на пять больше. Долгое время он питался исключительно горными травами, улитками и мясом диких животных, которых удавалось поймать, терпел морозы зимой и ужасную жару летом – и победа, ради которой он сносил все эти лишения, наконец пришла!
В эту ночь на окруженного романтическим ореолом Антониса положила глаз Анна. Не одна она была такая, но девушка была уверена, что сможет вырвать у героя войны хотя бы поцелуй. Антонис был стройным и двигался с грацией дикого зверя, и, когда начались танцы, Анна сделала все, чтобы он обратил на нее внимание. В противном случае он был бы единственным мужчиной в деревне, который не заметил ее. И дело не только в том, что Анна была на полголовы выше остальных деревенских девушек. У нее были более длинные и пышные, чем у соперниц, волосы, доходившие до бедер, а белки огромных миндалевидных глаз сверкали так же ярко, как белоснежные хлопчатобумажные рубашки на девушках. Ее жемчужные зубки блестели, когда она смеялась или болтала с подругами, и она осознавала свою красоту и то, что почти все молодые люди не сводят с нее внимательных взглядов, дожидаясь, когда заиграет музыка и празднество начнется по-настоящему. В этот праздничный вечер Анна чуть ли не светилась в темноте, а все остальные девушки были незаметны в ее тени.