– Кто-нибудь хочет потанцевать? – непринужденно произнес Андреас, глядя Анне в глаза. Он держался с уверенностью человека, которому никто не посмел бы отказать, и у него были на то основания, так что Анне оставалось лишь встать и взяться за протянутую руку.
Свечи на столах уже догорели, но луна успела подняться над горизонтом, и ее свет делал чернильно-черное небо бархатистым на вид. Раки было в изобилии, вино лилось рекой, а музыканты, заразившиеся всеобщей атмосферой веселья, играли все быстрее и быстрее – пока наконец не стало казаться, что танцующие порхают в воздухе. Андреас крепко прижимал Анну к себе. В столь поздний час обычаем меняться партнерами во время танца уже можно было пренебречь, и молодой человек решил, что не станет менять девушку на какую-нибудь толстуху с редкими зубами и кривыми ногами. Анна была само совершенство, и никакая другая девушка на острове даже сравниться с ней не могла.
За парочкой внимательно наблюдали не только Александрос и Элефтерия Вандулакис, но и еще один человек. Антонис сидел за столиком с друзьями и с мрачным видом вливал в себя стакан за стаканом. Он хорошо понимал, что за сцена разворачивается у него на глазах: его работодатель соблазнял девушку, которую он желал. Чем больше Антонис пил, тем тяжелее становилось у него на душе. Он не чувствовал себя до такой степени отвергнутым даже тогда, когда во время войны спал в горах под открытым небом, беззащитный перед бурями и колючими ветрами. Как он мог надеяться, что Анна достанется ему, если его соперником был наследник едва ли не половины окрестностей Ласитхи?
В дальнем углу площади сидел Гиоргис – он играл в нарды с другими пожилыми сельчанами. Его глаза постоянно перебегали с доски на площадь, где его дочь продолжала танцевать с самым завидным женихом по эту сторону от Агиос Николаос.
В конце концов Вандулакисы поднялись, чтобы уйти. Мать Андреаса знала, что сыну не хочется возвращаться домой с ними, но если молодой человек хотел сохранить приличия и не испортить репутацию деревенской красотки, которая ему так понравилась, он должен был уйти. Андреас не был глупцом и понимал, что раз уж он собирается нарушить традицию и выбрать жену самостоятельно, а не просто принять вариант, предложенный родителями, ему лучше с ними не ссориться.
– Послушай, – сказал он Анне, – мне пора идти, но я хотел бы увидеть тебя опять. Завтра тебе принесут записку, в которой я укажу, когда мы встретимся.
Он говорил как человек, который привык отдавать приказания и не сомневается в их исполнении. Впрочем, Анна и не собиралась возражать – в конце концов, это знакомство могло обернуться для нее возможностью вырваться из Плаки.