Дело было в том, что Маноли с самого начала решил: если он хочет завоевать Марию, ему следует вести себя безукоризненно. И хотя ему казалось нелепостью, что он провел в обществе девушки десятки часов и до сих пор не коснулся ее (хотя во время своих странствий мог затащить девицу в постель спустя несколько минут после знакомства), он держал себя в руках. Его безудержно тянуло к Марии, а необходимость ждать была для него изюминкой, украшавшей эти отношения. Молодой человек был уверен, что его терпение будет вознаграждено, а ожидание лишь заставляло его желать Марию еще сильнее. В первые месяцы ухаживания, когда он смотрел на продолговатое лицо девушки, окруженное ореолом темных волос, она стыдливо опускала глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Если бы Маноли посмотрел на Марию более пристально, то заметил бы, как пульсирует кожа на ее лебединой шее, когда она смущенно улыбается ему. Молодой человек знал, что, возьми он эту девственницу, ему больше не будет дороги в Плаку. В прошлом он лишил невинности не один десяток девушек, но на этот раз обстоятельства были совсем иными: он просто не мог опозорить Марию и ее родных, к тому же пора было остепениться.
Мучимая завистью и чувством обиды, Анна издали наблюдала за ходом событий. Со времени того обеда Маноли почти не навещал ее, и даже когда все Вандулакисы собирались вместе, он старался держаться от жены двоюродного брата подальше.
«Да как он смеет так обращаться со мной!?» – про себя возмущалась Анна.
Она узнала от отца, что Маноли ухаживает за Марией. «Возможно, он делает это только для того, чтобы спровоцировать меня? – спрашивала себя молодая женщина. – Как же дать ему знать, что вообще-то мне все равно?»
Однако такой возможности ей не предоставлялось, а значит, выхода не было. Анна изо всех сил пыталась не думать о Маноли с Марией и для этого затеяла ряд крайне экстравагантных проектов по обустройству дома. Но ее не оставляла мысль, что параллельно в Плаке разворачиваются неприятные для нее события. Ей было попросту некому излить душу, и гнев копился в ней, как пар в скороварке.
Обеспокоенный скверным расположением духа жены, Андреас расспрашивал ее, что случилось, но Анна неизменно отвечала, что все в порядке. В конце концов Андреас сдался. Он уже некоторое время ощущал, что безмятежные дни начала их совместной жизни ушли в прошлое вместе с любящими взглядами и теплыми словами, и основным его интересом стали хозяйственные дела. Элефтерия также обратила внимание, что невестка изменилась. Лишь несколько месяцев назад Анна казалась такой счастливой и оживленной, а теперь, похоже, постоянно на что-то злилась. Для самой Анны скрывать свои эмоции было ужасной мукой, ведь она привыкла поступать как раз наоборот. Ей хотелось кричать, визжать, рвать на голове волосы, но во время редких приездов к ним Марии и отца имя Маноли даже не упоминалось.