Сегодня Мария шла в «коробку», потому что в четырех ее квартирах жили колонисты, из-за плохого здоровья уже не способные позаботиться о себе. У кого-то ноги были настолько изъедены язвами, что их пришлось ампутировать, у кого-то напоминающие клешни руки не могли выполнять даже простейшие домашние дела – и у всех проказа до неузнаваемости обезобразила лица. В любых других обстоятельствах жизнь этих людей превратилась бы в сплошную череду страданий и неудобств, и даже на Спиналонге некоторые из них оказались на грани отчаяния, но не скатывались вниз благодаря усилиям Марии и нескольких других женщин поселка.
Едва ли не больше всего на свете больные лепрой ценили возможность уединения. Одна молодая женщина, нос которой был почти полностью разрушен болезнью, а глаза не закрывались из-за лицевого паралича, очень тяжело переносила взгляды других колонистов. Она старалась выходить из дому только после наступления темноты, в основном посещая церковь с ее темными иконами и запахами топленого свечного воска и, конечно же, больницу, где доктор Лапакис раз в несколько недель проверял, не изменился ли рисунок пятен и бугров на ее коже, и выписывал медикаменты, которые на короткое время погружали ее тело и разум в сон. У другой больной, на несколько лет старше, была ампутирована рука. Столь высокую цену она заплатила за то, что сильно обожглась, когда за несколько месяцев до переезда на Спиналонгу готовила еду для семьи. Доктор Лапакис сделал все возможное, чтобы залечить открывшиеся язвы, но инфекция оказалась сильнее, и ему оставалось только отрезать руку. Вторая рука женщины походила на клешню: вилку она еще могла держать, но вскрыть консервную банку или застегнуть пуговицу была не в состоянии.
Кожные покровы этих несчастных были почти сплошь покрыты рубцами. Многие из них приехали на Спиналонгу, когда болезнь уже перешла в реактивную стадию, и несмотря на усилия врачей остановить ее развитие, сделать это удавалось далеко не всегда. Внешность таких колонистов в точности соответствовала библейскому образу прокаженного: узнать в них человеческое существо было уже непросто.
Вскоре после своего переезда Мария вызвалась помогать этим больным: готовила пищу, ходила за покупками, помогала им есть… Некоторое время спустя она уже не обращала внимания на их внешний вид. Решимость сделать для несчастных все, что в ее силах, подогревалась мыслью о том, что примерно в таком же состоянии находилась ее мать в последний год жизни. Мария не могла знать этого наверняка, но, поднося к изуродованным губам ложку с рисовой кашей, говорила себе: «Надеюсь, Элени удалось избежать всего этого». По сравнению с этими людьми ей грех было жаловаться на судьбу – ведь вернуть здоровье им не помогли бы даже самые расчудесные лекарства.