– Спасибо вам, доктор Кирицис! – воскликнула она, не успела лодка коснуться причала. – Отец рассказал, что вы один противостояли целой толпе и что все мы должны быть вам благодарны до конца жизни.
Кирицис уже успел выбраться на берег. Всем своим существом он жаждал сжать Марию в объятиях и сказать, как сильно он ее любит, но человек, который привык держать свои чувства под контролем и тщательно взвешивать каждое слово, просто неспособен был на такую вспышку.
– На моем месте так поступил бы каждый. Ничего особенного, – тихо сказал Кирицис и неожиданно для себя самого добавил: – Я сделал это ради вас.
Какие неосторожные слова!
«В следующий раз надо думать, что говорю», – выругал себя доктор, а вслух сказал:
– И ради всех, кто живет на этом острове.
Мария ничего не ответила, и Кирицис решил, что она, возможно, его не расслышала. Все так же молча они вошли в туннель – слышался лишь хруст гравия у них под ногами. Марии не было необходимости приглашать доктора к себе на кофе – о том, что он зайдет к ней перед больницей, они оба знали без слов, – но когда они прошли поворот туннеля, Кирицис сразу обратил внимание, что кое-что изменилось. От поворота не открывался, как обычно, вид на главную улицу поселка: напротив входа стояла толпа человек в двести. Встретить доктора пришли все колонисты, способные выйти из дома. Кирицис увидел детей, молодежь, укутанных в теплые вещи стариков с палочками и на костылях: несмотря на холод, эти люди собрались у стены, чтобы выразить ему свою благодарность. Когда доктор появился из туннеля, раздались аплодисменты, и он замер, захваченный таким приемом врасплох. Когда овации стихли, вперед вышел Пападимитриу.
– Доктор Кирицис, – сказал он, – от имени всех обитателей Спиналонги я хотел бы поблагодарить за то, что вы совершили на прошлой неделе. Мы хорошо понимаем, что вы спасли нас от вторжения, а вполне вероятно – от увечий и смерти. И пока живы, мы не забудем вашего мужества.
В Кирициса впились сотни внимательных глаз: все ждали ответа.
– Вы имеете такое же право на жизнь, как любой другой человек на Крите и в мире, – сказал он. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы не дать уничтожить это место.
Вновь раздались аплодисменты. Когда они стихли, островитяне стали расходиться по своим делам. Устроенный прием поразил Кирициса, но он был рад, что больше не находится в центре всеобщего внимания. Он двинулся дальше по улице.
– Позвольте проводить вас до больницы, – сказал Пападимитриу, который понятия не имел, что своим присутствием он лишает доктора драгоценных минут в обществе Марии.