По правде говоря, он не видел старшую дочь уже больше года. Если точно, с того дня как Мария переселилась на Спиналонгу, а сам Гиоргис был объявлен в доме Вандулакисов персоной нон грата, Анна не была у отца ни разу. Первое время это очень огорчало Гиоргиса, но постепенно он попросту забыл о дочери – как ни странно это звучит. Время от времени пожилой рыбак задавался вопросом, как от одних родителей могли появиться на свет столь разные по характеру дети, тем более что воспитывались они одинаково. Но в целом старшая дочь почти канула для него в небытие.
– Это хорошо, – наконец проговорил он после продолжительного молчания. – А когда…
– Мы думаем, что примерно в августе, – ответила Мария. – Может, тебе стоит написать ей?
– Наверное, стоит. Это хороший повод возобновить отношения.
Как еще он мог отреагировать на известие о скором рождении первого внука? Его приятели, узнав, что станут дедушками, приходили в радостное волнение – в прошлом году его ближайший друг Павлос Ангелопулос с шумом отпраздновал рождение ребенка Фотини, напоив едва ли не все население Плаки и устроив танцы до глубокой ночи. Гиоргис сомневался, что пустится в пляс в день рождения ребенка Анны, но как бы там ни было, следовало хотя бы написать ей. Он решил, что на днях попросит Марию помочь ему составить письмо – особого желания торопиться у него не было.
Понедельник был для Марии днем приезда Фотини, среда – Кирициса. Чтобы к девяти часам достичь Спиналонги, доктор вынужден был вставать в пять. Последнюю часть своей долгой поездки от Ираклиона он преодолевал, предвкушая и даже почти ощущая вкус крепкого кофе на губах. Доктор издалека увидел, что Мария как обычно встречает его, и принялся в который раз повторять про себя слова, которые собирался ей сказать. В мыслях он видел себя одновременно красноречивым и спокойным, страстным и уверенным, но когда выбрался из лодки и очутился лицом к лицу с прекрасной женщиной, пробудившей в его душе такую любовь, то сразу понял, что торопиться не следует. Несмотря на то что Мария смотрела на Кирициса глазами, полными тепла и дружелюбия, ее голос оставался голосом пациентки, обращающейся к доктору, и Кирицис понял, что его мечты о признании так и останутся мечтами: он никогда не сможет преодолеть разделяющий их барьер.
Следуя сформировавшемуся уже ритуалу, они бок о бок вошли в туннель – к облегчению доктора, на этот раз его никто не встречал на входе в поселок. Как обычно, чашки уже стояли на столе, более того, Мария сэкономила несколько минут, приготовив кофе еще до его приезда.