Она хорошо знала, как умеют распускать сплетни жители деревень и маленьких городков, и в этом смысле Спиналонга ничуть не отличалась от Плаки: слухи о том, что доктора и одну из его пациенток связывают особые отношения, не могли не возбудить любопытства кумушек всех возрастов и достатков.
– Никто не должен об этом знать. Я уверена, что уже обратили внимание на его приходы ко мне по утрам в среду, но пока что об этом никто не говорит – по крайней мере, мне в лицо.
Мария была права: злые языки острова уже пытались распускать сплетни о визитах к ней Кирициса, но ее слишком любили на Спиналонге, чтобы кто-нибудь воспринял такие разговоры всерьез. Одной из особенностей столь тесной общины было то, что неприятные слухи приставали только к людям, которые и без того не пользовались особой популярностью на острове. Девушку намного больше волновало другое: кто-то мог подумать, что доктора по необъективным причинам отдают ей предпочтение перед другими пациентами. Внеочередное внесение в список «подопытных кроликов» для нового лекарства или какая-то другая привилегия вполне могли вызвать зависть к ней. Это обязательно сказалось бы на репутации Кирициса, и Мария решила, что ни за что не даст повода для упреков доктора в непрофессионализме. Кое-кто – например, любопытная Катерина Пападимитриу – заметил, что доктор Кирицис несколько раз бывал в доме Марии, а поскольку Катерина была из тех людей, которые хотели бы всегда держать руку на пульсе событий, эти визиты не могли не возбудить ее интереса. Жена президента колонии сделала все возможное, чтобы выпытать у Марии, зачем приходил Кирицис, но девушка ясно дала понять, что высоко ценит право на конфиденциальность. Еще одним источником потенциальных неприятностей была Кристина Крусталакис, главная скандалистка поселка, с первой встречи с Марией не прекращавшая попыток опорочить ее в глазах островитян. Каждый вечер она ходила в кафетерий, где неустанно намекала всем встречным и поперечным, что Марии Петракис не стоит доверять, однако слова свои ничем не подтверждала.
– А вы знаете, что она снюхалась с медиком? – драматически шептала она. – Попомните мои слова, она вылечится и сбежит с острова раньше, чем все мы!
Похоже, Кристину Крусталакис удерживало на этой земле только одно: желание сеять злость и зависть. Она попробовала – и попробовала неудачно – сделать то же в отношении матери Марии, а теперь делала все, что могла, чтобы испортить жизнь дочери. Однако у Марии хватало сил выдержать этот напор, а ее любовь к доктору была слишком сильна, чтобы ее могли омрачить столь жалкие потуги.