Они вместе доехали до Ираклиона и там расстались. Макридакис долгое время пытался склеить осколки своей прошлой жизни, а Склавунис сел на паром до Афин, хорошо понимая, что возобновить актерскую карьеру ему уже не удастся – по крайней мере, при теперешней внешности. Оба еще долго держали наготове свои справки, в которых говорилось, что они незаразны: в первые несколько недель новой жизни они не раз попадали в ситуации, когда приходилось предъявлять документ, чтобы доказать, что они «официально» излечились от лепры.
Несколько месяцев спустя Гиоргис привез на Спиналонгу письма от Макридакиса и Склавуниса. В этих письмах описывались огромные трудности, с которыми мужчины столкнулись при попытках снова влиться в общество, и говорилось, что к ним относятся как к изгоям все, кто узнаёт в них бывших обитателей лепрозория. Одним словом, письма наводили тоску, и Пападимитриу, которому они были адресованы, даже не стал никому о них рассказывать. Остальные члены первой группы «подопытных кроликов» доктора Кирициса к этому времени тоже уехали с острова. Все они были критянами, и родные приняли их с распростертыми объятиями. Вскоре почти всем им удалось подыскать себе работу.
Весь следующий год излечение колонистов продолжалось по сложившейся уже схеме. Врачи тщательно фиксировали дату начала лечения, а также записывали, сколько месяцев анализы на бациллу Хансена давали отрицательный результат.
– К концу этого года мы останемся без работы, – с усмешкой заявил Лапакис.
– Никогда не думала, что потеря работы станет целью моей жизни, – ответила Афина Манакис, – но так оно и есть.
Если не считать нескольких десятков пациентов, организм которых так остро отреагировал на начало лечения, что пришлось его прекратить, и еще нескольких, на которых дапсон вообще не подействовал, выздоровление шло полным ходом, и в конце весны возник вопрос об окончательном закрытии колонии. В июле врачи и Никос Пападимитриу уже вовсю обсуждали будущее острова.
Гиоргис, который переправил на Крит первую группу излечившихся обитателей Спиналонги, теперь считал дни до той минуты, как Мария сможет снова сесть в его лодку. Невероятное стало реальностью, но Гиоргис все равно боялся, что может возникнуть какая-то заминка, какое-то непредвиденное обстоятельство, которое снова все испортит.
Он ни с кем не делился ни своим волнением, ни тревогой, и когда в баре в очередной раз звучали грубые шуточки в адрес островитян, то с большим трудом сдерживался, чтобы не повысить голос на односельчан.
– Уж я-то точно не собираюсь встречать их цветами и оркестром, – заявил один из рыбаков.