Элени подошла к причалу. Люди по-прежнему молчали. Заплакал какой-то ребенок, но мать поскорее заставила его замолчать. Чувствовалось, что достаточно одного фальшивого выплеска эмоций – и сдержанность покинет провожающих, а тогда вся торжественность момента будет непоправимо испорчена. Элени остановилась на причале и обернулась, чтобы окинуть всех последним взглядом. С этого места ее дом не было видно, но она знала, что ставни сейчас закрыты и ее дочери плачут в полутьме комнат.
Внезапно послышался крик. Это были громкие, душераздирающие рыдания женщины, и ее горе было настолько же безудержным, насколько полным было самообладание Элени. Элени на мгновение застыла. Да, эти звуки были эхом ее эмоционального состояния, точным внешним выражением того, что происходило в ее душе, но она знала, что рыдания звучат только в ее сердце. Все как по команде перевели взгляды с Элени в дальний угол площади, где рядом с привязанным к дереву мулом стояли мужчина и женщина. Здесь же был мальчик, которого почти не было видно в материнских объятиях. Ростом мальчишка едва доходил женщине до груди. Она стояла, склонившись и охватив его руками, словно не собиралась никуда отпускать.
– Сынок! – всхлипывала она. – Милый мой, дорогой мой мальчик!
Стоявший рядом мужчина повторял:
– Катерина, Димитрию пора. У нас нет выбора – лодка ждет.
Он осторожно оторвал руки женщины от мальчика. Катерина в последний раз выговорила имя сына, тихо, неразборчиво:
– Димитрий…
Но мальчик так и не оторвал взгляда от пыли, покрывающей землю.
– Пойдем, Димитрий, – твердо произнес мужчина, и мальчик повиновался.
Он по-прежнему не отводил взгляда от поношенных кожаных сапог отца и старался ступать точно по следам, которые тот оставлял в пыли. Он делал это машинально – в эту игру они играли сотни раз. Обычно отец Димитрия двигался размашистыми шагами, и мальчик вынужден был совершать все более длинные прыжки, пока наконец не падал на землю, задыхаясь от смеха. Однако на этот раз мужчина шел медленно и неуверенно, и Димитрию было несложно следовать за ним. Его отец снял ношу с мула с печальной мордой и поднял небольшой ящик с вещами мальчика себе на плечо – то самое плечо, на котором он столько раз носил сына. Путь сквозь толпу к краю пристани, который им предстояло пройти, казался обоим очень длинным.
Прощание отца с сыном было кратким, почти мужским. Уловив неловкость, Элени сердечно приветствовала Димитрия, подумав, что отныне основной ее задачей станет забота о мальчике.
– Пойдем! – бодро сказала она. – Скоро мы увидим наш новый дом.