– Смотрите! – вдруг воскликнула Мария. – Снег идет!
Снегопады прекратились уже несколько недель назад, и снеговые шапки на вершинах гор со дня на день должны были ручьями потечь вниз. Так откуда же взялись эти крупные белые хлопья?
Мария первая поняла, что происходит: с неба сыпались не снежинки, а листы бумаги. Минуту назад над их головами промелькнул маленький самолетик, но никто не обратил на это внимания: немецкие самолеты в небе над Критом уже успели стать для местных жителей привычным зрелищем. На землю упали первые листовки, и Анна схватила одну из них.
– Смотрите, это от немцев, – сказала она.
Дети сгрудились вокруг нее, всматриваясь в текст.
«Предупреждение жителям Крита!
Укрывательство или передача припасов солдатам союзников или партизанам повлечет за собой неминуемую и жестокую кару. Если ваша вина будет установлена, карательным санкциям подвергнется вся деревня».
Листовки все сыпались и сыпались с неба, и вскоре на берегу уже лежал сплошной белый ковер. Волны слизывали его, смешивая с белой пеной.
Какое-то время дети стояли молча.
– Надо отнести это в деревню, – сказал кто-то, подняв несколько листовок. – Мы должны предупредить родителей.
Дети пошли дальше. В руках они несли листки с предупреждением, а их сердца сжимал страх.
Такие же листовки были сброшены и на другие окрестные деревни, но эффект, который они произвели, был совсем не таким, как ожидали немцы.
– Ты сошел с ума, – заявила Анна после того, как отец, просмотрев, отбросил листовку. – Как можно быть таким легкомысленным? Эти партизаны ставят нас всех под удар – только потому, что им хочется приключений!
В углу комнаты затаила дыхание Мария: она чувствовала, что вот-вот грянет гром. Гиоргис сделал глубокий вдох, изо всех сил стараясь сдержаться и не излить гнев на голову дерзкой дочери.
– Скажи, Анна, ты и впрямь думаешь, что они делают это ради себя? Замерзают в пещерах, питаются травой, подобно диким животным… Ты это всерьез?!
Анна опустила голову. Она обожала провоцировать скандалы, но видеть отца в таком гневе ей доводилось нечасто.
– Ты не слышала, что они рассказывают, – уже чуточку спокойнее продолжал Гиоргис. – Ты не видела, как они, пошатываясь, заходят посреди ночи в бар, еле живые от голода, худые как смерть и в изношенной до дыр обуви! Они делают это ради тебя, Анна, а также ради меня и Марии!
– И ради нашей мамы, – тихо произнесла Мария из угла.
Все, что сказал Гиоргис, было правдой. Зимой, когда горы были усыпаны снегом, а в ветках скрюченных падубов завывал ветер, партизаны замерзали до полусмерти: они прятались в лабиринте пещер высоко в горах, из-за недостатка воды вынужденные ловить ртом капли со сталактитов и едва живые от усталости и голода. Летом же, когда остров принимал на себя всю мощь южного солнца, выжигающего растительность и иссушающего ручьи, на смену холоду приходила непобедимая жажда.