Сказав так, Фёдоров знал, на что рассчитывал: домовладелица, работавшая в одном из городских СМУ, страстно ненавидела так называемых диссидентов и уже причислила было к этой категории самого Алексея Витальевича, пытаясь подсознательно оправдать этим свою глухую неприязнь к квартиранту, вечно погруженному в работу, в свои мысли, и не старавшемуся наладить с ней личный контакт. Такими словами, высказанными с оговорками, с опаской и после взятия с неё честного слова, квартирант сразу противопоставил себя ненавистной кучке отщепенцев.
- Значит, к празднику хотят, сволочи! – по-своему истолковала хозяйка дома слова квартиранта и как будто без связи с услышанным и с некоторым недоверием спросила: – А вы на демонстрацию пойдёте?
- А как же! В этот раз непременно! Все дела по боку! – с жаром ответил Алексей Витальевич.
- Ну, ладно. Устала я после работы, – завершила Мария Григорьевна, проходя к себе в комнату.
Какое-то время Фёдоров сидел за машинкой, но напечатал лишь несколько строк. Работа не шла. Беседа с квартирной хозяйкой выбила его из запланированного ещё в будущем ритма. Всё выходило гораздо сложнее, чем он предполагал. Знание будущего помогало лишь частично. Все решения и вытекающие из них действия следовало тщательнейшим образом обдумывать, заново предвидеть новый результат, вызванный другой, не тогдашней линией его собственного поведения.
А то, что он не годится в разведчики и слишком часто ошибается в людях, Фёдорову и без того было известно превосходно. Да, пожалуй, при его образе жизни и особенностях личности иначе и быть не могло: полная сосредоточенность на научной работе, крайняя ограниченность контактов с людьми не могли не сказаться на его способности к общению с людьми, на „коммуникабельности".
За окном, между тем, стало совсем темно: ведь уже почти семь вечера. Пора бы и поужинать. В тогдашней своей жизни он слишком мало заботился о здоровье, нажив ряд болезней, прежде всего язву двенадцатиперстной кишки. Вскоре он услышал деликатный стук в свою дверь, но не встал, как в прежние времена, не подошёл к двери, упреждая нежелательное появление хозяйки в сданной ему комнате, а громко и приветливо ответил:
- Да, да, Мария Григорьевна! Слышу! Заходите!
- Где вы купили такую прелесть?
- А-а! – протянул Фёдоров, догадавшись, что не вполне уместный эпитет относится к подарку, сделанному им хозяйке. – В ГУМе, Мария Григорьевна. Да это всё мелочи! – продолжил он без тени какой-либо натяжки. Его скромные доходы научного сотрудника, в отличие от "заработков" профессора двухтысячных годов, позволяли без труда покупать большинство предметов домашнего обихода и хозяйства, в том числе и эту противопригарную сковороду.