Вскоре они оказались вне метро, на морозном воздухе и подошли к бежевой личной "Волге" Шебуршина. Проверяясь, генерал обошёл вокруг машины, вроде бы интересуясь состоянием шин. Мелькнула мысль, что, пожалуй, передний фальшивый номер он закрепил вчера вечером чуть криво, не совсем по центру. Усевшись за руль, Леонид Иванович поднял кнопку блокировки замка правой передней дверцы. Десятый уселся на переднее сиденье. Вскоре "Волга" была далеко от "трёх вокзалов". Видя нарастающую напряжённость своего пассажира и прекрасно понимая её причины, генерал решил разрядить обстановку самым простым образом:
- Я проверял и вас, и ваши сведения. Всё совпадает! В интересах дела вам, пожалуй, будет лучше перебраться в Москву! – Сказав это, генерал, не переставая следить за дорогой, искоса взглянул на Фёдорова.
- Но прежде всего у меня к вам масса вопросов! – продолжил Леонид Иванович после некоторой паузы и уловив, что после его первой фразы волнение Десятого начало стихать. – Есть тут у меня ключи от одной дачки, где нам никто не помешает.
Не прошло и часа после выхода из метро, как пассажиры "Волги" добрались до ничем не примечательного зимнего домика в одном из подмосковных дачных посёлков. Вскоре в печке весело потрескивали дрова. Мужчины уселись за небольшим круглым деревянным столом, стоявшим возле окна. Генерал выжидал, обдумывая ещё раз составленный им план беседы, когда Десятый перехватил инициативу:
- Завтра, Леонид Иванович, состоится Пленум ЦК КПСС. Кириленко выведут из Политбюро "по состоянию здоровья", а Алиева переведут из кандидатов в члены.
Рыжкова изберут секретарём ЦК. Позже, когда Генсеком станет Горбачёв, его сделают председателем Совмина и… орудием Горбачёва в развале экономики. Манипулировать им будут из-за нехватки компетентности и воли. Позже он раскается, так как в душе он патриот.
Обдумывая впоследствии детали своей встречи с Десятым, Шебуршин пришёл к выводу: тот потому и сумел с лёгкостью перехватить инициативу, что был не только хорошо подготовлен к этой беседе, но и просто старше, с бо льшим жизненным опытом и, к тому же, не скован писаными и неписаными правилами поведения в их конторе. Одновременно Десятый, считаясь с разницей в рангах и официальном положении, старался вести себя и отвечать на вопросы так, чтобы генерал как бы самостоятельно приходил к тем выводам и намёткам плана предстоящих действий, которые на самом деле исходили от гостя из будущего.
Ещё одним результатом их конспиративной встречи стало окончательное рассеяние тех сомнений, что терзали Леонида Ивановича в связи с появлением Десятого, а также решимость сделать всё для того, чтобы предотвратить грядущую катастрофу. И, наконец, генерал понял и уже почти примирился с тем, что в их дуэте с Десятым тот никакой не десятый, а Первый, а он сам – Второй. Хотя и такой, без которого и поставленные "Десятым" (а на деле Первым) задачи, и само его физическое существование невозможны. Во всяком случае, уже во время встречи на этой даче Шебуршин определился в стиле предстоящей им совместной деятельности так: они соратники. О чинах и официальном положении в обществе следует забыть. Впрочем, для опытного разведчика, каким был Леонид Иванович, это не являлось ни чем-то новым, ни непривычным. И всё же генерал был благодарен Десятому за ту его, на первый взгляд, несуразную фразу, которую он бросил напоследок, когда они уже прощались, и глядя ему прямо в глаза: