С другой стороны, верным было и то, что он не мог, просто не имел права усадить за руль свою беременную жену, к тому же, ещё и предельно уставшую на работе. Но, в самом ли деле тот испуг, который пережила Виктория при этом происшествии, был причиной выкидыша, а не поводом, который лишь выявил неспособность жены выносить ребёнка. Ту неспособность, что была обусловлена и повседневными перегрузками на работе, и общей ослабленностью здоровья, хотя бы из-за отсутствия ежегодных отпусков, пребыванием в "Чернобыльской зоне" и неправильным питанием?! Напрашивался и совсем уже крамольный по нынешним временам вопрос: а как бы развивалась её беременность в Советском Союзе, будь она юристом-консультантом не в частной фирмочке, финансировавшей несколько лет назад Всемирный еврейский конгресс, а на государственном предприятии, находись под наблюдением врачей, имей ежегодные отпуска и здоровое питание (безо всех этих "ножек Буша" и "сливочного масла" из непонятных жиров ?!).
Но. Фёдоров всё же был в тот день за рулём. Но он всё-таки оставил жену в больнице одну. Правда – под наблюдением заботливой и квалифицированной Татьяны Владимировны. Но утраченный тогда шанс обзавестись наследником был и в самом деле, как, подбирая слова, смущаясь и понимая всё, объяснила дня через три Татьяна Владимировна, последним. Поэтому Алексей Витальевич не спорил теперь с женой, выслушивая от неё не вполне объективные и недостаточно справедливые, как ему казалось, обвинения. Честно говоря, и сил у него на это не хватало. Слишком уж дорого обошёлся для него этот двойной удар судьбы, эти полугодовые нагрузки, связанные с бессменным исполнением функций одновременно врача, медицинской сестры, санитарки, прачки, кухарки.
Видимо, неправильным было и то, что он, выслушивая от жены нынешние упрёки, лишь мрачнел ещё больше, молча, всё больше уходил в себя, в своё двойное горе, обострённое полным исчезновением нагрузок, которые ещё несколько дней назад были непосильными. Верным находил он и тот упрёк Виктории Петровны, что жизнь их в этом доме не заладилась с самого начала.
Вначале, когда, разрываясь между водителем грузовика, привезшего мебель, и алкашами, копавшими перед домом яму-водосборник, он не загородил тогда плохо подогнанную дверь в туалет. Маленькая, удивительно красивой раскраски трёхцветная кошечка, проявив вполне естественное для едва прозревшего существа любопытство, воспользовалась этими минутами, забралась на только что установленный унитаз и утонула. Её широко раскрытые в предсмертном ужасе огромные голубые глазёнки, бывало, и теперь мерещились Фёдорову по ночам во сне.