Да, чуть не забыл. Тебе надо подстраховаться: написать явку с повинной на случай провала.
Не понял?
Колесов знал, что его предложение вызовет настороженность, и был готов к этому:
Ты знаешь, Крюк, почему я занимаю высокий пост, а ты, как затравленный зверь, собственной тени боишься? Потому, что я умею просчитывать развитие событий на несколько ходов вперед, а ты дальше своего носа ничего не видишь. Так вот, надо предусмотреть все варианты. Возьмем худший тебя схватили. А в твоем кармане признание, не только объясняющее твои поступки, но и полностью исключающее причастность к твоим делам других лиц. Я буду тебе помогать, но только в случае уверенности, что никто, кроме твоей особы, не пройдет по уголовным делам, тобою совершенным. Это, надеюсь, ясно?
Конечно, и ежу понятно, что вы о своем Толике Хлесове беспокоитесь.
А это уж не твое дело. Вот лист бумаги и авторучка, подложи — дипломат и пиши!
Крюк взял авторучку.
Виктор Николаевич тоном учителя правописания начал диктовать:
Пиши: — Я добровольно признаюсь, что совершил убийство Кротова Семена Борисовича из ревности, так как этот мерзавец с деньгами соблазнил женщину, которую я любил. Одно преступление рождает другое, и мне пришлось дважды покушаться на жизнь случайного свидетеля Пластова. Что же касается недавней стрельбы в квартире у Антонины Крапивиной, то я полагал это защитой от вооруженного нападения, и лишь из газет узнал, что нападавшие были сотрудниками милиции. Я осознаю свою вину, раскаиваюсь и готов к самому строгому наказанию. Никто не осудит меня сильнее за сделанное, чем я сам. Моим поступкам нет прощения. Написал? Ну и хорошо, а теперь поставь подпись, сверни вчетверо и носи бумагу при себе. Ну все. Надеюсь, тебе все понятно: даже в случае задержания и ареста адвокат при таком объяснении отмажет тебя от — вышки, а уж из любой зоны мы тебя вытащим не позднее чем через год. Такой расклад устраивает?
Вполне!
Ну и ладно. Но мы будем рассчитывать на лучшее, чтобы написанное тобой не понадобилось. Сейчас я позвоню и договорюсь с Ларисой.
Колесов достал мобильный телефон и набрал номер. После третьего звонка ему ответили. Теперь, когда самое трудное было позади, он, почувствовав вдохновение, играл почти увлеченно:
Послушай, Лариса. Я сегодня к тебе приехать не смогу. Но у меня просьба. Ко мне прикатил из Караганды мой дальний родственник. Приюти его на пару дней. Только смотри, никакого баловства. Он парень скромный. Не испорть его. Ладно? Ну, ты же у меня умница! Целую!
Закончив разговор с Ларисой, Виктор Николаевич надавил на кнопку, опуская боковое стекло. Пока он это делал, Крюк наконец решился произнести нечто заранее заготовленное: