Поплутав по коридорам, они пришли в стационарное отделение, а по сути, детдом для инвалидов с функциональными нарушениями центральной нервной системы, как пояснила Ксюша. Она предупредила гостя, чтобы он не говорил слишком громко, и осторожно вошла в первую дверь…
Как Влад не подготавливал себя к встрече с уродцами, спустя несколько минут он вдруг осознал, что находится в состоянии глубокого шока, с трудом воспринимая что-либо окружающее. Он закрыл глаза и стал молча ругаться, приводя себя в чувство. Ну что же он, в конце концов, за тряпка, если не может адекватно, как Ксюша, относиться к детям? Девушка же, почти не обращая на него внимания, совершала обход уродцев. Гладила их по голове, заглядывала в мутные глаза, подтирала сопли и слюни… Влад так и не сказал ни слова, пока они снова не оказались в коридоре.
— Ну, с боевым крещением! Если честно, эти самые тяжелые — фактически ведущие вегетативный образ жизни. Я специально начала с таких. Дальше будет легче.
Они перешли в другую комнату. Там было четыре мальчика с церебральным параличом разной степени. Но особо легких и там не было. Медсестра, находившаяся в комнате, вышла, оставив их наедине с маленькими пациентами.
— Это Вова, — представила гостю одного мальчика Ксюша, и спросила у пытающегося рисовать каракули ребенка. — Как у нас сегодня дела? Интересно, что ты тут раскрашиваешь?
Вова с трудом, как старичок, что-то стал отвечать, а Влад принялся растерянно осматривать комнату, и вдруг, в голове словно щелкнул стоп-кадр: трясущийся мальчик слева пытался повернуться, словно обращался к ним. Вместо слов у него получалось только мычание.
— Ксюша! — осторожно позвал Влад девушку, неотрывно глядя на мучающегося малыша. Когда она подошла, он прошептал. — Подойди, пожалуйста, к этому мальчику и обними его, посиди с ним так немного. Я прошу тебя.
— Конечно, я так часто и делаю, — согласилась девушка, присела рядом с ребенком и, обняв его, ласково произнесла. — Знакомьтесь, это Сережа, а это дядя Влад.
Предупреждая ее вопрос, он прошептал Ксюше на ухо:
— Это сон… я уже видел этого мальчика и знаю, что он чувствует. Он пытался звать тебя, называя мамой, но не мог выразить это словами. Сережа очень тоскует по родителям… как будто он когда-то был нормальным ребенком, а теперь словно заключен в тюрьме своего тела.
— Ты прав, он полгода как переболел вирусной инфекцией и вот результат… но ты знаешь, есть надежда, что он еще восстановится, хотя бы частично. Родителей только не вернешь — они фактически отказались от него… — в глазах девушки навернулась слеза, но она продолжала шепотом выговаривать наболевшее. — Представляешь, что внутри он абсолютно нормальный ребенок, которому хочется бегать и прыгать.