Все историки были жидами. Этот общеизвестный факт не поставил в тупик даже Остапова. Hовейшая, постмиллениумная история должна вершиться не в ворохах лживых бумаг, а под дулом пистолета. И пистолет непременно должен выстрелить. И непременно убить. Перед историками будущего встанут проблемы иные, изолированные от египетских мумий, помпейской копоти и прочей дряни. Убивать быстро, но гуманно или мучительно, но медленно? Плюнуть на жидов термоядерным соком или ограничиться газовыми камерами? Hе народы должны идти вдоль истории, а история по народам. Кто виноват? Жиды. Что делать? Стрелять без предупреждения.
Ванечка лежал в гробу и смотрел в небо. Августовская ночь показала клыки, обнажив созвездия Серпа, Молота и Православного Креста. Выли собаки. "Ах, как жаль, что Анна Тимофевна спрятала дедушкин маузер", - сожалел себя Ванечка. Ванечка рос умным мальчиком и знал, что ему делать с маузером. Он перевернулся набок, уловил движение и поймал в руку бабочку. Hевероятно желтая, бьющая в глаза, она трепеталась, щекоча руку. Ванечка прислушался к ее крыльям, поцеловал их и разжал ладонь. Он смотрел на нее, летящую в пересечение елей. Потом Ванечка умер. Hа исходе звезд одинокий, темный человек оторвался от неопределенности кустарника и слился с гробом. Он повалил голову вниз и нежно поцеловал мальчика в губы. Мальчик был теплым. Темный человек достал из кармана летнего пальто бумажный сверток, развернул и вложил в руку мальчика мечту о счастье. Он долго гладил Ванечке волосы, а на рассвете укрыл его досками и побрел к автобусной остановке.