Я не знал, что сказать. Она же, как бы придя мне на помощь, медленно проговорила:
- Все что я знаю о моем отце, мне рассказал второй муж моей матери.
- И что же он вам рассказал?
- Что отец бросился с парохода ночью, в море. И была буря.
Я спросил ее тогда, чем занимался ее отец, предположив, что в профессии его могли быть такие стороны, которые иногда подталкивают к самоубийству: биржевая игра, например, или какая-нибудь должность, таящие в себе искушение растраты. Но оказалось, что ее отец был преподавателем истории в лицее.
- А ваша мать?
- Она вышла вторым браком за Леонарда Аллота через год после смерти отца и шесть лет спустя умерла от воспаления легких.
- Вы значит мадемуазель Аллот?
Только сказав это, я понял, что говорю нелепость. Почему, в самом деле, она могла бы носить фамилию второго мужа матери? Но впечатление, произведенное моим вопросом, выходило за пределы обычного. Мари точно съежилась, точно приготовилась к тому, чтобы принять удар.
- Да нет же, - воскликнула она, - мой отчим меня не удочерил, я ношу фамилию моего покойного отца. Меня зовут Мари-Анжель-Женевьев Шастору.
И так как после этого я тоже назвался, то и вышло, что мы познакомились. В сущности в этом таился беспорядок, так как мы сначала оказались женихом и невестой, потом друг другу представились. Но этой обратной последовательности я удивляюсь только теперь, когда все припоминаю. Тогда она меня не поразила. Тогда я слишком был под впечатавшем сцепления обстоятельств, подчинявшихся каким-то непонятным правилам, очень отличным от моего обычного времяпрепровождения, сплошь заполненного земными делами.
- А что делает ваш отчим? - спросил я.
- Аллот? Я не знаю, что он делает. Я его почти никогда не вижу.
- Зато мы будем видаться часто, - сказал я, без всякой вопросительной интонации, и тотчас же подумал, что ведь для этого нужно ее согласие. Я посмотрел на ее веки. Они поднялись. "Да" ответило мерцание зрачков. И голос подтвердил:
- Да, часто.
- Очень часто. Ежедневно. Но скажите мне все-таки хоть приблизительно чем занят ваш отчим?
Мне пришло в голову, что я мог бы в чем-нибудь ему помочь, и что Мари это будет приятно.
{20} - Что он теперь делает, я не знаю, - ответила она немного сухо, я вам уже это сказала. Раньше у него было туристическое бюро, и над ним квартира, в которой мы жили. Он обо мне заботился после смерти матери и помог кончить лицей. Потом его дела пошли гораздо хуже и он продал свою контору. Но я уже раньше начала работать, так что для меня эта перемена прошла незаметно. Я уже жила одна. Мне было восемнадцать лет.