− Я лучше постою, − буркнула я, отходя, чтобы пропустить промчавшегося тролля в форме служителя порядка.
− Номер девять! — крикнул кто-то.
Усатый страж тот, что унаследовал отцовский рабочий стол, махнул рукой, приглашая меня за стойку с оператором. Прижав понадежнее ридикюль, я направилась к работнику, про-пуская суетившихся блюстителей городского спокойствия. В тот момент двое стражей разгля-дывали карту города, и по их велению изображение резко сложилось, а проекция отразила сильно увеличенный квартал. Появились автокары и крошечные живые фигурки пешеходов, прямо сейчас прогуливающихся у торговых лавчонок по мощеным улочкам.
Я послушно просеменила за стражем, одетым в несвежую белую рубаху. Под мышкой на кобуре, опоясавшей его круглые плечи, висел самострел.
− Садись, − указал мужчина на шаткий стул, а сам расположился напротив. Он поспеш-но сложил развернутую во всю ширину простыню газетного листка с отпечатками пальцев на странице.
− Ну, глаголь, Веда Владимировна Истомина, — предложил страж, устало вздохнув. Под бумагами стояла полная окурков пепельница, и складывалось ощущение, что моему безмерно грустному собеседнику до икоты хотелось закурить.
− А что значит 'случай номер девять'? — уточнила я, подозревая правильный ответ.
Страж помолчал, а потом все-таки хмыкнул в усы:
− Дамочка, которая видит в каждом встречном убийцу.
− Угу, — кивнула я, быстро облизнув губы, — значит, к моему огромному сожалению, я не являюсь номером девять. Потому что меня действительно пытались убить.
Блюститель порядка расплылся в понимающей улыбке, такой всегда успокаивают ду-шевнобольных, чтобы они не буйствовали.
− Да, я же верю, − протянул он ласково. В голосе слышались крайне осторожные нотки, чтобы не спровоцировать безумную, то есть меня.
− Это хорошо, − я отвернулась к окну, через полоски ткани едва-едва пробивались сол-нечные лучи, и они вырывались острым желтоватым свечением, золотя пыльные ставенки. — Вы ведь знаете о вчерашнем инциденте на станции 'Отрадное' в подземке? Там служитель Исторического музея Ерш Цветков упал под поезд, — я помолчала и повернулась, добавив вкрадчиво: — или его убили…
От моих тихих слов с лица стража сошла показная веселость, уступив место присталь-ному вниманию. Глаза сузились, и мужчина подобрался, чуть подавшись вперед.
− А потом неожиданно к середине дня все упоминания о несчастном случае исчезли, − продолжила я.
− Но причем здесь… — страж непонимающе изогнул кустистые брови.
− То, что меня пытались убить? — уточнила я, разглядывая желтоватые от табака усы над сжатыми губами блюстителя порядка. — Перед тем, как упасть под поезд, он подкинул мне ста-ринную побрякушку, и теперь за этим украшением, кажется, гоняется весь город…