− Он ослеп?
− Очень на это надеюсь, − изогнув брови, пробормотал Ратмир.
Неожиданно его горячие пальцы заправили мне за ухо прядь волос, и от легко прикос-новения я непроизвольно вздрогнула, как будто молния прошла от макушки до пяток.
− Не стоит ему сочувствовать, Птаха, − тихо посоветовал мужчина и, помолчав, добавил такие слова, от которых похолодело внутри: − им бы тебя не было жалко.
Я судорожно кивнула, шмыгнув носом.
− Пойдем, − Ратмир поднялся и помог встать мне. Мы пересекли огромный цех, напол-ненный пылью, светом и холодом, и горячая мужская рука, поддерживая, твердо сжимала мой локоть.
− Они ушли?
− Да, − ответил Ратмир, быстро глянув на меня из-под ресниц, − лаборатория в руинах…
Только сейчас, наконец, отвлекшись от собственных переживаний новоявленного убий-цы, я заметила, что каждый шаг дается моему спасителю, болезненно морщившемуся, с види-мым трудом, а костяшки на руке прилично разбиты после драки.
− Мы уезжаем? − Мне было так жаль его, что непроизвольно я пальчиком нежно погла-дила ранки на кулаке. Во взгляде Ратмира скользнуло холодное удивление, и он, мгновенно разжав пальцы, отодвинулся. Отчего-то тут же стало стыдно и зябко.
− Да, − последовал сухой ответ.
Понятно, перемирие закончилось. Никто из них мне больше не друг, и я им снова не подруга.
ГЛАВА 8
Лазутчик в глубоком аггеловском тылу
'Резервации аггелов появились практически сразу после Мировой войны. Границы от-крывались, государства исчезали, и принимался общий свод законов. В каждом городе назна-чали Магические советы, и первыми их свершением стали маленькие деревеньки в отдалении от городов-оазисов, куда насильно переселяли целые семьи аггелов, возможно, никак не участ-вовавших в заговоре с Горианом Менским, а то и выступавших на стороне объединенных сил.
За единственными носителями природной магии поначалу вели неусыпный контроль. В память о тех временах, на въезде в крупные селения все еще высятся гарнизонные будки (для справки: некоторые ушлые дельцы изловчились перестраивать их в дорогущие торговые лавки с псевдо военными сувенирами и центры движения 'Против расизма').
Ирония заключалась в том, что стража охраняла не горожан от аггелов, а как раз наобо-рот. Когда по миру прокатилась волна оглушительных судов 'за преступления против народа и жизни', у резерваций собирались возмущенные жаждавшие крови толпы. Тогда к смертной казни подписали элиту аггелов: профессоров, интеллигенцию и людей творчества. В конце концов, искусство досталось эльфам, всегда ставившим себя на ступеньку выше остальных фейри, а богатство приговоренных передали в казну городов, читай, магам, находившимся у власти…'