Что же там, в конце пути? Забытый оружейный схрон суданских повстанцев? Медикаметы? Продовольствие? Да нет, вряд ли. Слишком ценные призы, чтобы отправлять за ними всего лишь четыре десятка маменькиных сынков.
Через три часа, когда лагерь затих, Моран затянул загодя собранный мешок, бесшумно поднялся. Укрылся за камнем, осторожно размял руки и плечи, разгоняя кровь. После вулкана африканские ночи стали еще холоднее, особенно перед рассветом, и во время переходов стылый воздух пробирал до костей. Только движением и можно согреться.
Он еще чуть подождал, пока глаза окончательно привыкнут к звездной полутьме. От нагретого за день песка поднимался теплый воздух, и где-то на уровне пояса слегка подрагивало суетное прозрачное марево. На фоне тускло поблескивающей полоски горизонта угловатую фигуру часового не увидел бы разве что слепой. Он стоял на небольшом каменном уступе — прекрасная цель для снайпера с ночной оптикой. Бедняга ежился, прятал руки под мышками, испуганно озирался. Время от времени вспоминал, что он все-таки дозорный, и тогда поднимался на цыпочки, пытаясь высмотреть опасность.
Прячась в нагромождении камней, Моран медленно пополз к нему. Когда часовой поворачивался в его сторону, он замирал, потом снова полз. С каждой секундой уступ становился все ближе. Десять метров, пять, четыре… Рука сама нащупала подходящий булыжник. Так даже лучше, чем дергать парня за ноги. Еще успеет заорать, чего доброго. Или оружие загремит на камнях.
Кусок щебня удобно лег в ладонь, и в этот момент часовой захрипел, выронил оружие и схватился за горло. Короткий метательный нож вошел точно в сонную артерию. Захлебываясь кровью, новобранец упал с камня лицом вперед.
Моран не терял ни секунды. Подхватил отлетевший в сторону «галиль», передернул затвор, ушел с линии огня. Пока раненый хрипел и копошился в песке, отвлекая внимание нападавших, Морт выбрал отличную позицию в небольшой расщелине. Теперь они были у него как на ладони — с десяток быстрых теней, скупых на движения, как это всегда бывает, когда мышцам мешает тяжесть бронежилета.
Писмейкерс! Миротворческая банда, чтоб их!
Скупой очередью в три патрона Моран снял первого, самого активного. Пустыня очнулась криками и ответным огнем. Наверное, лагерь за спиной уже переполошился, но он все равно заорал изо всех сил и полоснул от души в гулкую полутьму, сверкающую ответными вспышками.
Не убежишь теперь. Поздно.
Моран сидел прямо на песке, навалившись животом на еще теплый «галиль», и курил. Солнце уже показалось из-за края пустыни, золотистые полосы рассыпались по унылой серо-рыжей скатерти, добавив немного веселого цвета.