Инспектор удвоил предложение и Павек, зная, что человек в здравом уме никогда не окажется от такой возможности, признал свое поражение, упав на колени. Он внимательно слушал, пока инспектор тщательно описывал путь через лабиринты квартала.
Могло быть и хуже: по меньшей мере его не направили к Элабону Экриссару. Заручившись обещанием двух монет, ожидающих его по возвращении, он быстро загрузил ручную тележку и отправился в дорогу. Он попытался было найти глазами Звайна, но парень куда-то спрятался.
И его по-прежнему не было, когда он вернулся. Он задал столько вопросов своим товарищам-работягам, сколько он осмелился, но никто из них не видел как худой, темно-волосый мальчик исчез из тени, даже когда Павек предложил несколько монет из своего вновь обретенного богатства за информацию. Подкуп только привлек к нему совершенно ненужное внимание рабочих и темпларов.
Учитывая, что все и так уже шептались о нем, а его настоящее имя все еще висела на всех стенах, вместе с обещанием награды в сорок золотых, он не осмелился спросить даже о старике-дварфе, юном полуэльфе и невероятно красивой женщине, которые должны были провезти тележку с амфорами мимо жадных глаз темпларов.
Вскоре после его возвращения к воротам земля содрогнулась, и огромное облако пепельного цвета поднялось в воздух далеко на севере от города: Дымящаяся Корона оправдывала свое имя. Все те люди и нелюди, собравшиеся у ворот, которые поклонялись воздуху или огню, немедленно забормотали свои молитвы. Все остальные могли надеяться только на то, что счастье и удача не дадут ветру принести облако в город — и ошиблись. Южный ветер прекратился почти сразу, и груда пепельных облаков обрушилась на город Урик, принесенная ветром с севера. Уже к полудню воздух был полон серой, а челюсть Павека заболела так, как она болела всегда во время ветра, дующего от Короны.
Не было никакого признака ни Звайна, ни друида. Он сказал сам себе, что он не должен беспокоиться. В последний раз зарнеку привезли после полудня. А Звайн исчезал и вчера, и позавчера; каждый раз он возвращался перед заходом солнца.
— Нечего беспокоиться, — вслух сказал он.
— О чем? — спросил другой рабочий. Это был долговязый ветеран с длинной лохматой бородой, на его голове красовась кожаная шапка, закрывавшая его лысый череп. Его губы вечно кривились в беззубой улыбке, и хотя он всегда старался держаться поближе к своему более юному товарищу, Павек считал его менее опасным, чем остальных работяг.
— Я ищу кое-кого, — признался он.
— Женщину?
Павек кивнул. Мужчина всегда может искать женщину, так он устроен. Он честно описал друида и ее товарищей.