– Какой ты, оказывается, смелый и решительный! Настоящий мужчина!
Едва заметно она поцеловала его в губы, и он со стоном обнял ее, так что хрустнули ребра. Осыпая лицо девушки поцелуями, он медленно заваливал ее на траву. Дуня не сопротивлялась. Она нежно целовала Феофана в ответ, подняла платье, раздвинула ноги и открыла парню свою наготу. Дрожащими руками тот спустил штаны и рухнул на девушку. Потный от возбуждения, он ерзал по ней, но никак не мог попасть своим полуживым орудием куда надо. Через пару минут Дуня совсем перестала ощущать его плоть: очевидно, из нее улетучились остатки жизни. Попович слез с девушки, сел рядом и заплакал.
– Повешусь! – пообещал он сквозь пьяные слезы.
– Ну что ты, миленький, все будет хорошо!
Дуня встала, сняла платье, обнаженная подошла к парню и расставила ноги.
– Докажи свою любовь, целуй меня там!
Только кузина барыни Мари так ласкала ее в прошлом году, и теперь Дуня решила воспользоваться полной властью над пьяным парнем и получить от него хоть какое-то удовольствие. Попович недоуменно посмотрел на девушку снизу вверх, осторожно коснулся рукой мягких нежных складочек, и следом его язык послушно проник в ее лоно, нежно лаская его изнутри. Сначала неопытный Феофан напомнил Дуне теленка, сосущего вымя, и она чуть не рассмеялась. Но вот он вошел во вкус, и его язык запорхал уверенно и смело. Попович обхватил Дуню за попку и продолжил целовать и ласкать ее плоть. Это действительно было чертовски приятно, и ноздри девушки стали раздуваться от возбуждения.
– А теперь ложись на спину! – скомандовала она.
Феофан послушался, и она встала над ним на четвереньках расставив бедра над его лицом.
– Продолжай!
Парень с готовностью обхватил ее за попку, приподнял голову и вновь приник устами между бедер девушки. Дуня взялась руками за его дряблую плоть и принялась нежно и умело поглаживать ее. Под ее ласками усохший было кол начал постепенно оживать и отвердевать. Да, ему было далеко по размерам до барского орудия, но сейчас это не имело значения. Девушка уже зажглась и, постанывая от удовольствия, все энергичнее разминала живой кол, теперь как бы гордо поднявшийся с колен.
Но вот Дуня упала на траву, и Феофан тут же взгромоздился на нее сверху. Зажавшись до пределов возможного, Дуня изо всех сил препятствовала ему. Но парень оказался способным учеником, и девушка почувствовала, как его орудие проникло в нее.
– Ой, как больно! – вскрикнула она.
Когда барин в прошлом году в своем кабинете лишал ее девственности, она была в таком любовном угаре, что почти не почувствовала боли, к тому же Николай Петрович был чрезвычайно аккуратен. И вот теперь предстояло разыгрывать спектакль. Попович спьяну мало чего понимал. Добившись наконец своего, он бешено задергался, напомнив Дуне уже не теленка, а молодого кобелька. Это было здорово, и девушка едва успела вылить на бедра пузырек со свиной кровью, приготовленный с утра в хлеву. Затем стекляшка полетела в кусты, Дуня обняла Феофана и, забыв обо всем, затрепетала под ним в страстной пляске любви.