— Ох, боже, Дэвид…
Костяшки пальцев, державших бинокль, побелели. Женщина приняла ребенка у мужчины. Сквозь шторы видно, что Дэвид улыбается.
— Пойдемте, — тихо сказал Себастьян, но Мэл затрясла головой.
— Дайте сфотографировать. — Отложила бинокль, взяла твердой рукой аппарат с телескопическим объективом. — Поможет подтолкнуть Деверо.
Терпеливо отщелкала половину пленки, останавливаясь, когда обитатели дома скрывались из вида, и вновь снимая, когда подходили к окну. Потом, положив камеру на сиденье, стала растирать грудь, занывшую от боли и напряжения.
— Теперь пойдем. Может, его скоро выведут.
— Если силой хотите забрать…
— Я не дура, — огрызнулась она. — Знаю, что делать.
Они пошли по тротуару.
— Возьмите меня за руку, чтобы не вызывать подозрений, — предложил Себастьян, протягивая руку.
Мэл с сомнением на него покосилась, пожала плечами:
— Пожалуй, не повредит.
— Романтичная у вас душа, Сазерленд. — Он поднес ее пальцы к губам, с улыбкой услышал в ответ оскорбительные слова. — Очень люблю окраины, всегда хотел жить в таком месте. Аккуратно подстриженные газоны, розы в соседском саду за оградой, дети играют, мальчишки на велосипедах катаются, пахнет дымком от грилей, смех звенит в воздухе…
Вечно мечтая о том же, но никому ни за что не желая признаться, Мэл насмешливо подхватила:
— Сорняки, шумные соседи подглядывают сквозь жалюзи, злые собаки…
Как бы услышав зов, собака с глухим лаем понеслась по лужайке. Себастьян оглянулся, она замерла, заскулила, пошла прочь, поджав хвост.
Мэл не могла не оценить увиденное.
— Неплохой трюк.
— Это дар. — Он выпустил ее руку, обнял за плечи, шепнул: — Успокойтесь. Нечего бояться.
— Я вовсе не боюсь и не беспокоюсь.
— А натянулись, как барабан. Смотрите. — Провел ладонью по шее, легонько надавил пальцами, у Мэл вырвалось:
— Слушайте, Донован…
— Шшш… Это тоже дар. — Несмотря на сопротивление, он еще что-то сделал, и напряженные мышцы мгновенно расслабились.
Мэл только охнула.
— Лучше? — Себастьян вновь обнял ее за плечи. — Будь у меня больше времени и, прощу прощения, если б вы догола разделись, все узлы развязал бы. — Ухмыльнулся под ее изумленным взглядом. — Будет честно время от времени открывать вам мои мысли. А я довольно часто думаю, как вы смотритесь без одежды.
Смертельно боясь покраснеть, Мэл смотрела прямо перед собой.
— О чем-нибудь другом думайте.
— Трудно. Особенно когда вы в моей рубашке, которая вам очень идет.
— Не выношу флирта, — выдавила она сквозь зубы.
— Дорогая моя Мэри-Эллен, между флиртом и откровенной демонстрацией желания лежит глубокая пропасть. Если я скажу, что ваши чарующие глазки напоминают о зеленых холмах моей родины, золотые волосы о картинах Боттичелли, мягкая кожа об облачках, плывущих по вечерам над горами, это будет флирт.