— Может, сделаешь потише? — прокричала Рут.
— Легко!
Когда грохот прекратился, у нее еще секунду звенело в ушах, и в эту секунду она успела заметить, как Рэй стрельнул глазами.
Он стоял у противоположной стены, их разделяла незастеленная кровать со скомканными простынями, а над кроватью висел мой портрет, который Рут нарисовала по памяти.
— Ты его повесил у себя, — отметила Рут.
— Бесподобный рисунок.
— Только ты да я, больше так никто не думает.
— Моей маме он тоже нравится.
— Она страшно зажата, Рэй, — сказала Рут, снимая с плеча сумку. — Потому и ты такой психованный.
— Что в пакете?
— Свечи, — ответила Рут. — Купила в магазине. Сегодня ведь шестое декабря.
— Знаю.
— Вот я и подумала: надо пойти в поле и зажечь свечи. В знак прощания.
— Сколько можно прощаться?
— Никто тебя не заставляет, — сказала Рут. — Пойду одна.
— Нет, — возразил Рэй, — я с тобой.
Рут, как была, в куртке, села на постель, пока Рэй переодевал футболку. Она разглядывала его со спины: щуплый, но бицепсы вроде бы на месте; цвет кожи — как у матери, только еще привлекательнее — Можем немножко поцеловаться, если хочешь.
Ухмыляясь, он повернулся к ней лицом. Эти эксперименты начинали ему нравиться. Он больше не представлял меня на месте Рут, хотя и не решался ей об этом сказать.
Ему нравилось, что она последними словами ругает ненавистную школу. Нравилось, что она зрит в корень и делает вид, будто ей не важно, что его отец — доктор (хотя и не врач, добавляла она), а ее отец собирает старье по заброшенным домам; что у Сингхов прекрасная библиотека, а она о таком и мечтать не могла.
Он присел рядом с ней на кровать. — Не хочешь снять куртку? Она не возражала.
Так и случилось, что в годовщину моей смерти Рэй повалил Рут на кровать, они начали целоваться, и в какой-то момент она поймала его взгляд.
— Черт, — вырвалось у нее, — а ведь это — кайф.
Ступив на кромку поля, Рэй и Рут замолчали, и он взял ее за руку. Она не знала, почему он так сделал: то ли потому, что оба представляли, как я умирала, то ли потому, что она ему нравилась. У нее в голове поднялся ураган, который развеял былую проницательность.
Очень скоро она увидела, что была не единственной, кто в тот день вспомнил обо мне. Спиной к ней в поле стояли Хэл и Сэмюел Хеклеры. Их руки, засунутые в карманы, были сжаты в кулаки. На земле Рут заметила желтые нарциссы.
— Это вы принесли цвети? — спросила Рут у Сэмюела.
— Нет, — ответил за брата Хэл, — они здесь до нас лежали.
Миссис Стэд смотрела на это из окна второго этажа, где помещалась спальня ее сына. Она решила накинуть пальто и пойти в поле, даже не задумавшись, насколько это будет уместно.