Хорошенько избив красноармейца, солдаты снова сунули ему в руки лопату. Однако, тот, по вполне понятным причинам, стал работать еще медленнее. Тогда немцы выволокли его за волосы из ямы, и снова начали бить. По всей видимости, унтер-офицеру это зрелище надоело. Скомандовав солдатам прекратить, он приказал поставить красноармейца перед ним. Те рывком подняли пленного, а унтер вытащил пистолет и прострелил нашему правую ногу. Я вздрогнул, красноармеец закричал, солдаты заржали. Немец снова поднял пистолет и прострелил бедняге руку! Какую, я не видел… Ещё выстрел! Крик! Выстрел! Крик!
«Сука хренова! Сволочь! Что же ты делаешь, европеец долбаный?!»
Стиснув рукоятку пулемета, я вышел в эфир:
— Фермер, здесь Тотен, наблюдаю шесть целей. Они расстреливают красноармейцев. Прошу разрешения на открытие огня.
В ответ я услышал злобное шипение командира:
— Тотен, твою мать! Лежать тихо и не высовываться, даже если там их на кусочки резать начнут. Если откроешь огонь, я сам тебя закопаю! Как понял?!
— Принял. Понял. Отбой.
Оставалось молча лежать и смотреть на развитие этой драмы. Красноармеец уже даже не кричал, а только выл протяжно на одной ноте — его пинали ногами по только что простреленным конечностям… Во рту у меня появился солоноватый металлический привкус и я понял, что, сдерживая матюки, до крови прокусил губу. Через пару минут развлечение гитлеровцам наскучило, и они, взяв винтовки, забили несчастного прикладами. Мир, освещённый призрачным сиянием луны внезапно «поплыл» и, чтобы не упасть в обморок, я сунул в рот загубник «кэмела»[50] и принялся жадно пить.
Немцы приказали оставшимся бойцам докопать третью яму, свалить туда покойника и засыпать его землей. Потом расстреляли следующего. Последний закопал его могилу. Его столкнули в «свою» яму и тоже застрелили. Солдаты лениво закидали последнюю могилу землёй, собрали инструмент и ушли.
Примерно через час после развязки вернулись старшие. Командир поначалу, видимо, хотел высказать все, что думает по поводу порядка в эфире и четкого выполнения распоряжений, но, увидев меня, бледного, с дрожащими руками, решил отложить нравоучения. Он положил руку мне на плечо, и сказал:
— Терпи. Потом с суками поквитаемся.
***
«… Резко ухудшилось положение с топливом — наличные запасы составляют в танковых дивизиях — 1,2 штатной, в моторизованных — 1. Соответственно ведение манёвренных действий затруднено.
Опоздание с подходом частей 8-го АК (8-я и 28-я пд) также вынуждает меня вести фронтальное наступление на позиции Советов, в результате чего потери в танках в условиях ведения боёв в городской застройке превосходят всякие разумные пределы.