— Ну, дай-то бог…
***
Когда Тотен в сопровождении фельдфебеля занял «места в партере», примолкший было «глашатай», заорал:
— Итак, свиньи, ваша трусость разочаровала господина коменданта. Теперь мы изменим правила игры. Как говорят у вас в России — «кнут и пряник». Одного пряника вам, видимо, не достаточно! С этого момента участник боя будет назначаться. Отказ — расстрел на месте! Нам нужно ещё шесть человек!
Я не очень внимательно слушал, поскольку всё моё внимание было привлечено к Фермеру, который как раз в этот момент остановился в паре метров за спиной у пулемётчика, сидевшего на крыльце караулки. Причём на плече у Александра я заметил «мой» ППД.
А минутой раньше Бродяга окликнул двух «хиви» и, всучив им ведро, жестами отправил за водой.
«Надо полагать, что и Люк где-нибудь неподалёку… И Док с Казачиной…» — предчувствие скорого освобождения наполняло меня радостью. Я повернулся к Семёну, чтобы поделиться с ним своей радостью, но внезапно обнаружил, что ни его, ни Миши-танкиста рядом нет. Я закрутил головой и совершенно неожиданно для себя обнаружил их в числе «гладиаторов»!
«Твою тевтонскую мать! Что же делать? — пока мозг в ошеломлении высчитывал варианты, ноги сами вынесли меня вперёд. — В конце концов, без меня у ребят шансов против этого Шлосса практически нет. Слишком долго они на подножном корму, да и навыки тут требуются посерьёзнее, чем для дворовой драки!»
— Назад, Антон. Ты куда? — хором встретили меня новые знакомцы.
— Вот, решил не оставлять вас одних, — я улыбнулся им. — Миша, ремешок свой не одолжишь на пять минут?
Как это ни странно, но многие из пленных носили ремни, а ложки были практически у всех. Да и котелки с кружками тоже были не редкостью.
Семён попытался что-то спросить, но Михаил, видимо вспомнив, как я метелил лагерных мародёров, дернул военврача за рукав и начал расстегивать пояс.
«Так, теперь надо Алика предупредить, чтобы они моим «гэгом» воспользовались…»
И высунувшись из-за стоявшего впереди пленного я «засемафорил» Тотену.
— Внимание! Внимание! — вновь заголосил переводчик. — На этот раз с гефрайтером Шлоссом будут снова противостоять трое. Ты! Ты! И ты! — последним был как раз военврач.
Мне совершенно не хотелось, чтоб мозги Семёна разбрызгало по утоптанной земле, поэтому я оттер Приходько в сторону и громко спросил:
— А можно мне?
Шлосс и переводчик покосились на меня, перекинулись в полголоса несколькими словами и громила одобрительно кивнул.
В напарники мне достались двое незнакомых парней: один с неспоротыми петлицами артиллериста и правым ухом, замотанным грязной тряпкой, второй — близоруко щурившийся высокий «доходяга».