— Прости, что сделал тебе больно.
В ответ на это Гвенна выгнулась под ним, и это сказало ему больше, чем любые слова. Улыбнувшись ей, он снова задвигался, и она подхватила его ритм. Когда напряжение достигло своего апогея, она издала восторженный стон и почувствовала такое облегчение, словно душа отделилась от тела.
Затем Анджело поцеловал ее, и она снова напряглась. Удовольствие прошло, и на смену ему пришло чувство стыда. Ей хотелось плакать. Как могла она позволить себе опуститься до такого? Куда подевалась её гордость? Гвенна попыталась прогнать неприятные мысли, но в этот момент Анджело надел ей на запястье часы.
— Что ты делаешь? — нерешительно произнесла она, не шевелясь под ним.
— Дарю тебе подарок, дорогая, — лениво протянул Анджело.
Ее брови взметнулись вверх.
— Подарок?
Она подняла руку и в замешательстве посмотрела на золотые часы с бриллиантами от известного, дизайнера. Они напомнили ей о других его подарках, и ею овладело чувство отвращения. Она отчаянно пыталась сиять часы, но замочек не поддавался.
— Нет, спасибо, они мне не нужны. Послушай, как это снимается?
Опершись на руку, Анджело посмотрел на нее сонными глазами.
— Я хочу, чтобы ты их носила.
— Зачем? — (Ее возмущение глубоко уязвило его.) — Чтобы продемонстрировать мне, какой ты добрый и щедрый? Или хочешь унизить меня, заплатив мне таким способом за то, чем я только что с тобой занималась? Да, я вынуждена жить в роскошном особняке и носить дорогую одежду, которую ты купил, но... — Гвенна остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Но что? — спросил Анджело, удивленный тем, что его великодушие было расценено как оскорбление.
— Я отказываюсь носить драгоценности, подаренные тобой.
Оскорбленный ее поведением, Анджело наконец скатился с нее.
— Будешь, если я так захочу. Считай это частью той роли, которую ты согласилась играть по собственному желанию.
Неужели он хотел, чтобы она так низко опустилась? Ее охватило отвращение.
— Значит, по-твоему, это равносильно проституции?
Анджело нахмурился.
— Я не пользуюсь услугами женщин легкого поведения, — грубо бросил он.
Внезапно гнев, отчаяние и обида, которые она все это время сдерживала, вырвались наружу.
— Черт побери, ты мне даже не нравишься! Ты отобрал у меня мой дом, мой сад, мою работу и затащил меня в город, где я чувствую себя совсем чужой. Ты даже забрал у меня Пиглета. — воскликнула Гвенна, вскакивая с постели. Быстро добежав до ванной, она закрыла дверь на щеколду.
Услышав ее рыдания, Анджело поднялся с постели и, весь кипя от гнева, надел трусы. Пусть поплачет. Она перевозбудилась. Обычно он избегал плачущих женщин. Ты мне даже не нравишься!