— Как вы об этом узнали?
— У меня есть пара писем, которые написал ей ее бойфренд. Он понятия не имел, кем были ее родственники. Когда она обосновалась в Англии, он предложил ей позаботиться о ее деньгах. Он позаботился о них так хорошо, что она больше никогда их не увидела. Он обчистил ее до нитки, а затем, как я понял, сказал ей, что все потерял, играя на бирже.
Анджело сидел, не шелохнувшись, но его глаза сверкали подобно черным бриллиантам.
— Есть что-то еще?
— Он бросил ее, когда она ждала от него ребенка. Тогда же она узнала, что он уже был женат.
Ошеломленный этим открытием, Анджело стиснул зубы.
— Я понятия не имел.
— Фьорелла потеряла ребенка, и это навсегда подорвало ее здоровье.
— Вы знали обо всем этом... но даже не предложили ей помочь? — укоризненно произнес Анджело.
Эта холодная отчужденность в конечном итоге стоила его матери жизни.
— Она могла бы в любое время попросить меня о помощи, но не сделала этого. Я буду с тобой откровенен. Фьорелла стала для нас помехой. Джино освободили из тюрьмы после апелляции. Он захотел вернуть тебя, своего сына, и отомстить неверной жене. Местонахождение твоей матери должно было оставаться в тайне, чтобы он не причинил вреда ей и тебе. Таким образом, наше молчание спасло вас обоих.
— Но мы продолжали голодать, — неумолимо произнес Анджело.
— Ты выжил...
— Но она не выжила, — отрезал он.
Дон Кармело не выказал никаких признаков сожаления.
— Я не их тех, кто прощает. Фьорелла опозорила нашу семью, но обиднее всего было то, что она решила держать своего сына подальше от меня. Незадолго перед смертью она стала религиозной и еще больше отдалилась от нас.
— Как вы об этом узнали, если больше никогда ее не видели?
Старик поморщился.
— Фьорелла позвонила мне, когда ее здоровье начало ухудшаться. Она была обеспокоена тем, что будет с тобой, но попросила меня уважать ее волю и не забирать тебя после ее смерти.
Анджело видел, что дон Кармело устал и их встреча подходит к концу.
— Я благодарен вам за вашу искренность. Не могли бы вы назвать имя человека, который обокрал мою мать?
— Его звали Дональд Гамильтон. — Взяв с кровати большой конверт, старик протянул ему. — Здесь письма. Возьми их.
— Что с ним произошло?
— Ничего.
— Ничего? — спросил Анджело. — Моя мать умерла, когда мне было семь лет.
— А сейчас ты стоишь передо мной и гордишься тем, что не принадлежишь ни к Занетти, ни к Сорелло. Если ты не признаешь свое родство с нами, тогда для чего тебе знать имя любовника твоей матери? — парировал Дон Кармело.
Анджело небрежно пожал плечами.
— Не наделай глупостей, Анджело.