– Разумеется, – кивнул Мередит.
– Получив письмо от его светлости, – продолжала графиня, – я подумала, что вам следует встретиться с доктором и местным священником. Они знают о деревне куда больше моего. Я пригласила их обоих сегодня к обеду. Так что мы все сможем обменяться мнениями. И я буду чувствовать себя более уверенно, и вы сможете объективнее оценить ситуацию. Ники согласен со мной, не так ли, Ники?
– Разумеется, дорогая. Это другая страна. Совсем не такая, как Рим. Я уверен, что идея правильная. Как, по-вашему, монсеньор?
– Я полагаюсь на мнение специалистов, – улыбнулся графине Мередит. – Я доставляю вам столько хлопот.
Графиня отодвинула стул.
– Днем я обычно не пью кофе. Он портит мне сиесту. Пьетро подаст кофе на террасу, а потом Ники покажет вам сад. Вы извините меня, монсеньор? Чтобы сохранить красоту, надо отдыхать днем…
Мужчины поднялись, провожая ее, а когда графиня ушла, Николас Блэк провел Мередита на террасу, где на столике, в тени большого зонта, стоял поднос с кофейником, чашечками, сахарницей и кувшинчиком сливок. Художник раскрыл золотой портсигар, предложил Мередиту сигарету:
– Закурите?
– Нет, благодарю вас. Заболев, я не могу позволить себе такую роскошь.
– Графиня сказала мне, что вы тяжело больны.
– Да, – кивнул Мередит. На вилле ему нравилось и сейчас не хотелось вспоминать о близкой смерти.
Подошел слуга, разлил кофе, они помолчали. Блэк курил, обдумывая следующий ход. Он не имел права на ошибку:
– Я надеюсь, вы позволите мне нарисовать вас, монсеньор. У вас интересное лицо и выразительные руки.
Мередит пожал плечами:
– Мистер Блэк, я думаю, вы без труда найдете пару десятков более достойных сюжетов, чем я.
– Скажем так, меня занимает контраст, – улыбнулся художник. – Римлянин – придворный среди провинциалов. Кроме того, я намерен нарисовать серию картин о расследовании жизни Джакомо Нероне. Они могут стать основой отличной выставки. Я назову ее «Приобщение к лику блаженных».
– До самого приобщения дело может и не дойти, – осторожно заметил Мередит. – А если и дойдет, то, возможно, через много лет.
– Для художника это и не важно. Для меня главное – люди, а тут может получиться галерея удивительных образов. Интересно, что вам удастся вытянуть из крестьян, монсеньор.
– Мне тоже, – честно признался Мередит.
– Но более всего меня занимают любовные дела Нероне. Я, честно говоря, не понимаю, как может идти речь о приобщении к святым человека, который соблазнил деревенскую девочку, обрюхатил ее, а затем бросил. Он прожил здесь достаточно долго, так что мог бы и жениться.