— Самое важное, Саша, — кивает в ответ Подольский и начинает рассказывать занятную историю, выдавая ее за правду.
— Помолчи, Алешка, все равно ничего интересного не придумаешь, а твои охотничьи рассказы нам надоели, — прерывает его в этот раз Александр Исупов. — Послушайте, ребята, что я скажу, наш курс, кажется, будут выпускать досрочно. Так что готовьтесь к госэкзаменам.
— Не иначе где-то опять запахло порохом — потребовались летчики, прорезюмировал сообщение Подольский, — Впрочем, Сашка, вероятно, прав. Раньше старшекурсников других факультетов вызывали, теперь пришел наш черед. Страна у нас огромная, люди всюду нужны. Может, кому-то неймется прощупать наши границы. На этом разговор закончился. Через день или два нас пригласили в конференц-зал. Судя по всему, весть о досрочном выпуске подтверждалась.
Первые два ряда заняли преподаватели, в их числе начальники кафедр: марксизма-ленинизма — профессор Н. В. Пуховский, оперативного искусства полковник П. А. Журавлев, военной истории-комбриг Е. И. Татарченко, общей тактики — доцент полковник А. И. Чугунов, тактики ВВС — полковник В. П. Конокотин, бомбардировочной подготовки — доцент полковник М. Д. Тихонов. Все мы относились к ним с глубоким уважением.
Слушатели расселись, кто где хотел. Многие кресла оставались незанятыми. Справа от меня устроился Николай Остроумов, бывший летчик-истребитель Тихоокеанского флота. Среди нас он один из самых молодых, способный, красивый. Еще правее расположился в удобном кресле Мишка-одессит, а точнее, Михаил Афанасьев. До поступления в академию мы вместе коротали вечера в читальном зале одесского Дома Красной Армии, набирались ума-разума. В Афанасьеве мирно уживались два, казалось бы, прямо противоположных качества. Он слыл эрудитом в области физики, математики и одновременно был лириком, на редкость жизнерадостным человеком, великолепно исполнял старинные романсы, при случае не отказывал себе в удовольствии "пожаргонить" по-одесски. Скосив на меня темные, с лукавинкой глаза, спрашивает:
— Как думаешь, Степан, что будут делать с нами начальники?
Отвечаю ему в том же тоне:
— Похоже, Миша, будут сначала глаголить.
— Шуткуешь, Степа, — бурчит под нос Афанасьев, не удовлетворенный моим ответом, и углубляется в кроссворд.
В том же ряду, несколько левее меня, — Георгий Пшеняник. В будущем он станет профессором, доктором военных наук, генералом. Стремление к научной работе у Георгия проявлялось уже тогда, в пору учебы в академии. Говорил он неторопливо, как бы разжевывая каждое слово, много читал, охотно помогал товарищам разбираться в сложных вопросах теории.