А от Аспида и его костяного носяры лишний раз буду держаться подальше.
Но теперь случай был особенный. Аспид остался моим единственным мостиком к Баю. А Бай — последняя и реальная надежда, что карту Стервятника у меня хоть кто-нибудь все-таки купит.
Аспид выслушал меня очень внимательно. Он вообще редко перебивает собеседника. Но после говорит только сам, если не хочет уточнить тип хабара или сторговать цену. И слово Аспида, как правило, всегда остается последним. Потому что это слово Бая.
— Карта при тебе? — первым делом спросил он.
Костлявая физиономия Аспида всегда непроницаема, ни один мускул не дрогнет. Какой бы вопрос он ни обсуждал.
Поговаривают, что в прошлом Аспид хаживал в Зону и был весьма удачливым сталкером. Но с некоторых пор он туда если и ходил, то всегда в одиночку. А в одиночку наш брат туда не ходит — есть такие места и такие обитатели, что одному там просто не сладить. Как всем известное «правило трех стволов», когда имеешь дело со стаей слепых псов. Они перед последним прыжком разворачиваются в линию, а не вереницу, как это принято у волков и других псовых. Так что успеешь уложить только одного-двух. Либо в центре, либо с одного фланга — а на другой уже элементарно амплитуды не хватит. И времени, конечно.
— Нет, — сухо ответил я.
В переговорах с типами вроде Аспида краткость — подлинная сестра таланта. Пусть думает, что она лежит у меня в надежном сейфе швейцарского банка под защитой всей гребаной европейской демократии.
— Но по желанию покупателя я могу доставить ее за шесть часов.
Вообще-то я мог бы принести ее Аспиду и через полчасика, да еще успеть при этом выхлебать кружечку пивка у Любомира. Но надо же и понт держать, ребята!
Понимал это и Аспид. Уже по его снулым рыбьим глазам я отчетливо видел: тухлый номер. Для него карта Стервятника — никчемная пустышка, плод досужих фантазий покойника Слона. Как и для четверых моих потенциальных клиентов до того — солидных, между прочим, скупщиков хабара.
Но что-то его удерживало. У меня вдруг впервые за всю историю знакомства с Аспидом шевельнулось в душе смутное подозрение. А не обделывает ли он какие-то свои, темные делишки за спиною шефа? Бай может и не подозревать об истинной ценности карты Стервятника. А его подручный змей наоборот — знает о ней что-то такое, что заставляет его сейчас сидеть напротив меня и пялиться своими круглыми зенками в мою переносицу. Так что даже нос зачесался, ей-богу.
— Можешь не приносить, — наконец изрек он — И чем скорее ты выкинешь свою никчемную бумажку куда-нибудь на помойку, тем лучше, Трубкин. Ты уже и так много болтаешь языком. Смущаешь народ дурацкими байками Слона. Ворошишь почем зря чужой муравейник. Не надо, Трубкин. Пустое. Это мой тебе совет, не Бая. И ты о нем подумай. Уразумел?